— Отче, это беснование? — высказал я страшную догадку.
— Увы, это оно.
— Что?! Вы о чем?! — Дорохов был не в себе.
— Т-с-с-с-с-с, — отец Василий приложил палец к губам. — Спокойно, я все объясню, только несколько позже. Сейчас все стоим на службе и молимся, а разговаривать будем дома.
— Да чтобы я…! — Дорохов выбежал из церкви и до конца службы ждал нас на улице.
Я причастился, служба кончилась, и мы отправились к отцу Василию домой.
— Но что это было?! Что?! — Митрич сидел за столом в гостиной напротив отца Василия, вид у него был растерянный. Светлана Леонидовна сидела рядом, глядя в пол.
— Измена Богу редко проходит без последствий. Святославский, как и любой сектант, служит сатане, и все так называемые обряды посвящения, практикуемые в любой секте, являются не чем иным, как отречением от Бога и клятвой на верность дьяволу. Да, его имя не произносится открыто, но это вполне закономерно — сатана есть лжец и отец лжи.
— Батюшка, но это сатанисты ему служат, а Радош говорил о едином Боге!
— Да, это он так говорил, но об истинном положении дел свидетельствуют его дела.
— Так что же со Светланой?
— Она попала в руки беса. Падший ангел получил над ней сугубую власть. Понятно, что ее покаяние не входит в его планы.
— Какие планы?! — Дорохов почти кричал.
— Иван, да вы успокойтесь. Здесь криком не поможешь. План по поводу любого человека у дьявола один — погубить душу: все подстроить таким образом, чтобы человек без покаяния с тяжкими смертными грехами ушел в жизнь вечную.
— Батюшка, надежды больше нет? — Светлана Леонидовна говорила тихо, из глаз ее текли слезы.
— Надежда, Светлана, есть всегда. Мне кажется, что все произошедшее попущено Богом для того, чтобы показать вам, насколько серьезно то, что вы совершили. Вспомните, сколь беспечны вы были вчера.
Теща потупилась, а Митрич опять ринулся в бой.
— То есть вы хотите сказать, что Бог ей теперь мстит?!
— Нет, конечно, я не хочу так сказать. Бог никому не мстит, а вот смирять — смиряет. Так что всем надо успокоиться для начала.
— Ну, а потом? — Дорохов никак не мог совладать со своим раздражением.
— Потом все, кто хочет, будут молиться, в первую очередь Светлана. Если Богу будет угодно, то Он исцелит ее несчастную душу.
— Если будет угодно. Да что это такое?! Разве так можно?!
— А вы хотите с Ним поспорить?
— Митрич, расслабься. Тебя явно заносит не туда! — я больше не мог слушать подобную дерзость. Дорохов насупившись замолчал.
— Светлана, я правда не знаю, когда и как Господь решит избавить вас от этой беды. Здесь главное терпение и смирение. Молитесь, кайтесь и уповайте на Господа.
— Да, но как я могу покаяться, если бес меня не допускает к Исповеди?
— Поймите, Светлана, демон без попущения Божия ничего сделать не может. Так что молитесь и, если Господу будет угодно, то свершится над вами Исповедь и, возможно, утратит бес над вами такую власть.
— Возможно?
— Да. К сожалению, бывает, когда человек остается одержимым до самой смерти.
— И что, в таком случае душа его идет в ад?
— Почему?! Если человек старается искренне бороться с бесом, то это самый настоящий подвиг. Подвиг ради Бога.
Атмосфера за столом немного разрядилась. Мы с Митричем отправились на кухню приготовить обед, а отец Василий остался со Светланой Леонидовной наедине, чтобы объяснить, что делать дальше.
— Дэнис, тут что с ума все посходили?! — Дорохов говорил шепотом.
— В смысле? — я спокойно помешивал в кастрюльке соус для спагетти болоньезе.
— Ну бесы, дьявол, одержимость! Это какое-то плохое кино!
— Ваня, ты своим глазам и ушам доверяешь?
— Ну. А что ты хочешь сказать?
— Ты звуки, которые моя теща издавала, слышал? Ты силу в ее руках ощутил? Мы, два неслабых мужика, вдвоем не смогли справиться с хрупкой женщиной.
— Ну не знаю… Наверняка наука знает ответ! — я в голос расхохотался. — Да тише ты!
— Не, Митрич, ну уморил! Я вспомнил свой первый школьный урок химии, когда наша химоза — ярая атеистка и руководитель партийной организации школы — устроила нам «урок атеизма». Она что-то долго смешивала в пробирке, жидкость меняла свой цвет, дымилась и бурлила, а потом выпал бурый осадок. Учительница победно подняла стекляшку над головой со словами: «Вот! Все видели?! Это и есть доказательство того, что Бога нет!»
— Дэнис, тебе все смеяться, а мне вот грустно. Я люблю Светку, а тут такие дела…
— А ты ее бесноватую любить не хочешь?
— Блин, во слова-то! Я ее любить буду хоть калекой, но мне знать надо, что с ней и как теперь поступать.