- Ни за… ха-ха… что!
Я смеюсь, продолжая свою пытку, Захар извивается. Дверь в комнату открывается, показывается мужская голова.
- Что вы делаете?
Я останавливаюсь. Мы с братом испуганно замираем, а мама принимается кашлять.
- Лиле нельзя так сильно перенапрягаться. А вы что тут устроили?
- Оставь, Лёша… - мама закашлялась, а моё сердце так сильно сжалось, что пришлось сжать зубы, чтобы не кинуться к ней. Я все равно ничем не смогу помочь.
- Тебе надо принять лекарство. – Мужчина подходит к прикроватной тумбочке, высыпает из баночки пару таблеток, протягивает их маме, затем подает стакан с водой. - Захар, иди в свою комнату.
- Папа, я не хотел. - Брат удрученно опускает голову. – Я хотел немного развеселить маму.
- Иди, - твердо повторяет отец. – Тебе надо выучить уроки.
- Я уже все сделал.
Я касаюсь его руки, утешая.
- Иди, я скоро приду, - произношу тихо, чтобы услышал только он.
Захар кивает, затем уходит. Мама выпивает лекарство. Отец Захара косится на меня.
- Почему ты ещё здесь?
Мама поднимает руку вверх, но её движение такое слабое, что я закусываю губу, видя это.
- Леша, иди. – И голос её дрожит. – Я хочу поговорить с Вилорой.
- Как хочешь, - процедил Алексей Семенович, мой отчим.
Назвать его своим отцом у меня не поворачивается язык. Нет, он не то чтобы плохо ко мне относится. Скорее я для него надоедливая муха, которую он предпочитает не замечать. Да, я живу в его доме, и за мое образование он заплатил, но каждое свое действие в мою сторону он сопровождал вполне понятным взглядом. Я для него никто. Хотя не могу сказать, что его сильно заботит собственный сын. Захару тоже не перепадает его забота. Единственный человек, на которого отчим обращает внимание – это наша мама.
Лилия Владимировна.
Она серьезно больна. Её состояние ухудшается с каждым днём. Мама тает прямо на наших глазах. И, кажется, что я угасаю вместе с ней.
Каждую ночь я закрываю глаза, и меня охватывает дикий страх. Я ворочаюсь с одного бока на другой, разрываясь от жгучей безысходности. И каждый раз не могу справиться со своим страхом. Я встаю с постели, бреду в темноте в соседнюю комнату, чтобы услышать её дыхание. Я слышу его, пусть оно очень тихое, мне становится чуточку спокойнее. Я возвращаюсь в свою комнату, но все начинается заново.
Видя её бледное лицо, я мрачнею. Смех и веселье покидают мое тело, заменяясь чувством тревоги. Я сажусь ближе, чтобы маме не пришлось повышать голос. Она протягивает мне свою руку, я тут же хватаюсь за неё, словно за спасательный круг.
- Тебе позвонили из студии?
- Нет, - качаю головой, стараясь выдавить улыбку, - но ещё ведь есть время.
Мама устало выдыхает.
- Надо было отправить тебя вместе с Никитой. Не знаю, о чем я думала.
- Нет, мама, - поспешно утешаю я, - мне это не нужно. Я не хочу никуда улетать от вас с Захаром.
- Но от этого зависит твое буду… - мама не договаривает, вновь начиная кашлять, закрывая рот свободной рукой.
Её хрупкое тело сотрясается. На мои глаза наворачиваются слезы, но я не могу показать их маме. Ей не нужны лишние тревоги.
- Все будет хорошо, - придаю голосу уверенности, хотя во мне её вовсе не осталось.
- Пообещай мне…
- Все, что хочешь, - поспешно соглашаюсь.
- Моя девочка… будет… блистать… в лучах… прожекторов…
Лицо мамы исказилось от боли, которую она постоянно ощущает.
- Обязательно, мамочка… - голос сорвался, я уткнулась лицом в её руку, такую холодную, но любимую. Слезы все-таки просочились, я принялась покрывать поцелуями её ладонь, запястье, пальчики, сдерживая всхлипы. Сердце защемило, а горло сдавило.
Мама потянула руку на себя, притягивая меня к своей груди. Её сердце бьется так тихо, в то время как мое несётся галопом. Мамочка целует меня в макушку, а её рука поглаживает мою мокрую щеку, убаюкивая, словно я вновь маленькая девочка.
- Помни, что ты… пообещала…
Я качаю головой. Да, я обязательно исполню мамину мечту. Я буду выступать на сцене. Мне будут аплодировать. Я стану звездой.
2
POV Биго
- Вит! Вит! Вит! – верещали три девицы передо мной. Я усмехнулся, натянув бандану повыше на лицо. Надо же – у него тоже есть фанатки.
Парень, а именно тот самый Вит, заиграл новую мелодию на своей электрогитаре. Его пальцы виртуозно перебирают струны. Я завороженно слежу за его игрой, а уши почти в экстазе от новой мелодии. Что-что, а музыку этот засранец умеет писать. Нельзя того же сказать о словах в этой самой песне. Рифма хромает, тест получается настолько размытым, что сложно уложить его в голове. Слова скорее по моей части.