— Варенье говорю подай, пожалуйста!
После того как вазочка с клубникой в сиропе оказалась у парня он прищурился и оглядел подругу.
— Все хорошо?
— Да конечно. — Полина неотвратимо покраснела. Опустила глаза в тарелку.
Девушка начала есть, что не привлекать к себя излишнее внимание. Калинин старший и Андрей вели оживлённую беседу о договоре с неким Ольхиным. Наталья читала модный журнал на итальянском языке и попивала ароматный Американо.
Полина бросила едва заметный взгляд на мужа и тут же отвела глаза смутившись. Довольные темно карие глаза улыбаются ей. Потерла пальцами шею. Сегодня пришлось одеть платье с глухим, закрытым воротником, чтобы скрыть огромные расцветающее засосы которые ей подарила прошлая ночь…
Ох, прошлая ночь…
После нее девушка находилась в ком-то непонятном, слегка подвешенном состоянии. Ночью они лежали с Андреем.
Целовались и он прижимал её крепко- крепко к груди, а она казалось умирала от восторга. Андрей признавался ей в любви, клялся и обещал, что теперь у них другая жизнь будет. Извинялся за намеренные, оскорбления и равнодушие.
Целовал, целовал, целовал…
Трогал, трогал, трогал…
И сладкие обещания до сих пор эхом отдавались в её ушах. Но проснувшись утром и увидев рядом с собой никого она занервничала. Потому, что не знала, что их ждет впереди.
Тут свекор с Андреем поднялись и засобирались на работу.
Муж неожиданно подошел к Полине и наклонившись поцеловал в губы.
— До вечера. — Шепнул он.
Потом подошел к матери, поцеловал той руку и пожелал хорошего дня.
Герман подавился соком и пытаясь прийти в себя громко кашлял. Полина нежно похлопала его по спине оказывая помощь.
— Как ты? Нормально?
— Нормально. Спасибо. — Холодно ответил тот.
Девушке показалось, что у него в раз испортилось настроение. Но дальше она нечего сказать не успела Неожиданно Германом заинтересовался отец.
— Пойдем, Герман! Мы с Андреем подвезем тебя в институт. Хоть увижу не забыл ли ты как люди в него ходят!
Герман на язвительный комментарий Виктора Сергеевича хоть и скривился, но смолчал.
Мужчины вышли из столовой. Женщины остались одни…
После обеда Полине страшно захотелось яблок. Повинуясь желанию девушка спокойно дошла до кухни и уже на подходе услышала от туда страшный грохот и звон разбитой посуды…
23
Полина осторожно вошла на кухню и застыла глядя на сору деда Григория и Валентины Теодоровны.
— Ах ты свинья облезлая! — Вопила женщина. — Это моя кухня!
Маленький, толстенький, но крепкий с сединой в висках и бороде Григорий уворачивался от летящих в него тарелок, бокалов и кружек и только бранился.
— Шельма ты проклятая! Ведьма старая мне уплочивают за весь дом! Я за порядком тут должон блюдить!
— Блюди в другом месте, Чурбан египетский! А на моей кухне появляться несмей! — Не прекращала ругаться с виду спокойная и крайне интеллигентная повариха.
— Да, что язык твой усох, Валентина! — Зло пробурчал пораженный соперник. И яростно сопя быстро вышел с кухни в сад через открытую настежь дверь.
— Что тут произошло? — С интересом спросила Полина.
— Ах простите, Полина Анатольевна!
Пытаясь отдышаться улыбнулась женщина. Торопливо поправила цветастый платок повязанный на голове и уже совершенно беззлобно произнесла:
— Да этот черт плешивый удумал на кухню заглядывать, да продукты считать: гречу, рис, крупы в общем всякие… Сколько приготовила, сколько осталось. Все в блокнот записывает и довёл он меня ей-богу до белого коленя, Милая!
Валентина Теодоровна всплескивает руками, восклицает и снова и снова покрывает коллегу несуразной бранью:
— Это, чтож такое, дорогая моя!
Почти уж двадцать лет тут готовлю. С кухней управляюсь одна. Все умею, все могу. На глаз определяю какое количество масла, молока, сахара, картошки нужно. И честно же работу делаю и видит бог никогда чужого не возьму, а что бы еду воровать… — Женщина прервалась на пару секунд.
Усмехнулась и наклонившись начала собирать осколки от разбитой посуды, а совсем мелкие заметать в совок.
— Уж в приличном доме работаю и чай не нуждаюсь с моей то пенсией и зарплатой.
— Вы на пенсии?
— Конечно, дорогая. Уже давно не молодка! — Хмыкнула повариха.
— А позвольте спросить кем вы работали, Валентина Теодоровна? — Поинтересовалась Полина. Осторожно оперлась руками об стол.
— Мне утаивать нечего. Работала в институте, преподавателем по математике. Двадцать пять лет отбегала. Потом на досрочную пенсию и ушла…
— А почему… Вы тут работаете? Могли ведь репетиторствовать. Не совсем понимаю…
Полину этот удивило и озадачило. Будь она в прошлом преподавателем точно не пошла работать кухаркой или домработницей.
— Тут и понимать нечего, Голубушка. — Улыбнулась Валентина Теодоровна шумно опускаясь на ближне стоящий стул.
— Отходила я своё, отбегала ноги больные, суставы ноющие. А сейчас человек пошёл ленивый. Все им на блюдечке с голубой каёмочкой.
Вот например приличная женщина решает нанять своему ребёнку репетитора, но с условием, что я должна наведаться к ним в квартиру. И мало того, что через всю Москву на другой конец тащиться проходиться. Так ещё и сынок, старшеклассник два метра ростом. Большой лоб, а дуб дубом. Нечего не понимает и ведь не хочется же понимать!
Женщина краснеет с возмущением, всплескивает руками, но тут же спокойно продолжает:
— А матушка его деньги суёт и говорить так тихо: «Ну, что вам стоит за, Мишеньку задания делать?! Ну не может он в науках!» А потом домой едешь и думаешь: “Хорошее дело! Работы за увальня малолетнего решать, силы, время тратить, а тебе в ответ недовольства и копейки… Валентина Теодоровна замолчала, почесала переносицу, зевнула.
— А тут не работа, Голубка моя, а благодать одна. Чисто, тепло, сыто. Готовить я умею и очень это дело люблю. Платят хорошо, уважают. Вы не смотрите, что свекор ваш Виктор Сергеевич такой строгий человек. На самом деле он вежливый, душевный. Труд уважает очень. Хороший он человек, справедливый.
Шкуру сверх нормы не дерет и не кричит никогда. Отличное тут место. Говорю правдиво. Ведь иной раз оглянешься и ужаснешься! Чтож твориться-то в других домах!
Хозяин будто зажиточный барин ругает, колотит бедных работников за каждую провинность, а хозяйка жена его. В хвост и гриву гоняет до седьмого пота!
— А, что у вас с дедом Гришей произошло? Зачем ему понадобилось отчёт вести? — Прервала речь полную жаркого гнева девушка. Рыжеволосая кухарка сразу же скривилась и взмахнула рукой.
— Эх! Что же у нас с этим могло произойти? Да нечего! Этот козёл старый сам себе надумал, что должен счёт вести вот и взбаламутил всех! Я уже несколько раз Виктору Сергеевичу и Натальи Николаевне жаловалась на ирода.
Но хозяину некогда все забывает, а Наталья… Ах, до чего легкомысленная женщина бы вы только знали! Все говорит: "Да, да непременно ему прикажу вас не трогать!" И все как в первый раз. Одни слова…
— Ну хотите я скажу ему, что никакой учёт не нужен?
Улыбаясь произнесла Полина. Светлые глаза женщины тут же влажнеют, становятся ярче. Она улыбнулась, тёплой, светлой словно материнской улыбкою.
— Ох не стоит, Деточка! Не связывайтесь! Да и не послушает он вас. Он, даже Германа нашего не слушает.
— Нечего, нечего…. — Пробормотала женщина поднимаясь со своего места. — Он у меня получит ещё! Пусть только переступит ещё раз порог моей кухоньки я ему волосёнки то на его бороде повыдергиваю! Ладно, ладно…
Полина посмеялась тихонько представляя себя вторую разрушительную битву. Валентина Теодоровна повернулась спиной к девушке, а лицом к кастрюлям которые аккуратно были выставлены в ряд на блестящей плите.
— Вам, что-нибудь наложить, Душенька? Супчик свеженький сварила, пасту овощную, биточки к ней…. Будете?