— Да. Понимаете, Полина Анатольевна…
Глеб Савельевич опустил взгляд в пол. Он еще больше стушевался и сморщился от внутреннего бессилия.
О боги как же он не любил общаться с пациентками которые переживают выкидыши такая эмоциональная нагрузка!
— Это стандартная процедура. Плод… Простите ребёнок.
Тут же исправился доктор под тяжелым взглядом девушки. — Он был уже большим… На такой сроке многие рожают и… Вы понимаете…
Полина отвернулас. Обхватила себя руками за плечи.
Она все понимала. Её ребёнок мог быть живым. Он бы родился недоношенным, но был бы жив. Но время истекло. Когда скорая привезла её в клинику её милый мальчик уже умер.
Умер ещё ночью…
Если бы она тогда была в состоянии вызвать скорую, если бы Андрей приехал домой, Если бы Наталья проявила к ней хоть каплю человечности…
И так много если… Целый миллион. Полине не могла прекратить винить себя в его смерти… Не могла остановится и не думать об этом каждую секунду.
Это она убила своего ребёнка…
Крупная слеза покатилась по её щеке. Она её не вытерла. Ей наплевать.
Глеб Савельевич посмотрел на часы. Ему побыстрее хотелось отделаться от трудной пациентки. До того как она бы устроила скандал или закатила истерику. Его до сих пор бросало в дрожь как он вспоминал случай произошедший с ним пару недель назад.
Женщина потеряла ребенка на 4 месяце и закатила такое… Билась головой об пол, прогрызла ему зубами вену на руке…
«Скорее бы на обед.» — Подумал он трусливо и поправив очки торопливо произнёс:
— Ну мне пора. Рекомендации я вам дал более подробную информацию можете узнать у вашего лечащего врача. Ваши родственники сейчас зайдут. Всего вам хорошего, Полина Анатольевна.
— Всего хорошего.
В палату вошли супруги Адамовы и Герман. Анатолий Иванович и Светлана Ивановна только, что приехали из аэропорта. Несколько месяцев они жили в Турции на собственной вилле. Но пришлось экстренно лететь в Москву после звонка Виктора Сергеевича.
Отец Полины жевал нижнюю губу. Он не мог произнести ни слова поддержки. Мужчина просто не представлял, что сказать дочери, что сделать для неё как возместить эту ужасную потерю.
Встал поодаль от койки. У окна, сгорбился. Взглянул на солнечный пейзаж за окном.
Светлана бледная, с заплаканными глазами с не накрашенным лицом, что для такой любительнице безупречного вида был нонсенс.
Села на край постели заправленной белоснежной простынёю с байковым одеялом жёлтого цвета. Коснулась холодной руки дочери. Посмотрела на её исхудавшее лицо и заплакала.
— Полиночка… Доченька… Дорогая… — Шептала она сквозь рыдания. Полина сжала её запястье в ответ.
Сказала спокойно и сухо.
— Не нужно слез, Мама.
Герман стоял у двери. Он был растерян, подавлен и опустошен. Смотрел на подругу с печалью и горем. Их взгляды на секунду сталкнулись и в них было больше боли чем во всем оставшемся мире.
Рука Анатолия потянулась к портсигару. Жена остановила его.
— Не здесь же курить, Толя! — Укоризненно тряхнула Светлана свежеокрашенными волосами. Заметив, что Герман имеет желание остатся с Полиной наедине она мягко потянула мужа к выходу.
— Купим кофе, Папа покурит, а вы тут пока поговорите. Вернемся через десять минуток… — Ласково пояснила она дочери.
Осторожно хлопнула дверь.
Они остались одни. Две потерянные души которые давно чувствовали внутренне сходство… Два человека пропитанные болью. Две потерянных и родственных сердца…
Герман присел к ней на кровать. Его горячая ладонь легла на её худое плечо обтянутое тканью больничной сорочки.
— Полина… — Завел он тихо.
Но девушка прервала его. Бросилась ему на шею, обняла так крепко, что холодные пальцы иголками впились в его кожу. Уткнулась носом ему куда-то в шею.
— Не надо… Не надо, пожалуйста… — Принялась умолять Германа, а сама дрожала как от мороза.
— Молчи, пожалуйста… Молчи, не надо… Не жалей… Не смей… Я не заслуживала…
— Я здесь. С тобой… И всегда буду рядом…
Только и сказал он севшим голосом гладя её по спине. А она плакала. тихо и горько прижимаясь к нему всем телом. И кажется, даже израненным сердцем и душой…
41
В Москве сохранялась плохая погода. Хмурое небо, серые тучи и мелкий моросящий дождик. Полину выписали из больницы. Возле клиники уже столпились журналисты с микрофонами и нескончаемыми вопросами.
Все семейство было в сборе. Они собирались показать всем, что сильны как никогда, что беда не отдалила, а наоборот сплотила. Виктор Сергеевич был уверен, что у всех бывают неудачи и его сын и невестка вскоре отправятся. И у него ещё будет долгожданный внук который спасёт будущее и репутацию их семьи.
Нужно лишь время. Время и терпение.
Андрей обнял измученную Полину за плечи. Так они и шли до машины. Подобным жестом Андрей пытался показать, что у них с женой все хорошо, что он готов поддерживать и заботится о Полине во что бы то не стало.
Калинин — старший с женой идёт под руку позади. Герман закрыв голову капюшоном идёт по правую сторону от Адамовой. Журналисты кинулись к ним с расспросами как только увидели словно изголодавшие падальщики на кусок мяса.
— Скажите, Полина как вы переживаете выкидыш?
— Полина это правда, что у вашего ребёнка обнаружили серьёзную патологию ещё во время первого узи?
— Это слухи о любовнице мужа привели вас в такой состояние?
— Говорят вы сами хотели избавиться от плода как только узнали о другой женщине. Это правда?
— Ответьте, Полина! Ответьте, пожалуйста, ответьте… — Звучало со всех сторон.
От громких голосов у Полины разрывалась голова. Ей хотелось плюнуть в рожу каждому журналюге кто посмел открыть рот и задать свой гнусный, мерзкий вопрос. Но она довольно быстро почувствовала себя вновь ко всему безразличной.
Пусть говорят, пусть просят, умоляют, выкрикивают свою дурацкие вопросы и выплескивают на неё свою внутреннюю желчь… Пусть! Ей на них наплевать. Ей теперь кажется во обще весь мир побоку…
Девушка только поправила большие тёмные очки и процедила одной мадам в жуткой красной блузке прямо в лицо: “Без комментариев”.
Андрей был невозмутим. А вот у эмоционального Германа быстро лопнуло терпение.
— Засуньте свои микрофоны себе в задницу, крысы!
Рявкнул он и толкнул одного из мужчин — журналистов плечом когда тот бесцеремонно полез к Полине за комментарием.
— У вашего младшего сына проблемы с агрессией, Виктор Сергеевич? Ходят слухи, что он пьёт запрещённые препараты… — Завела одна молодая журналистка.
Та самая которая заявила, что “Полина сама избавилась от своего ребёнка когда узнала о любовнице мужа”. Её чёрные глаза нахально щурилась и говорила эта худая девушка похожа на облезлую лисицу вкрадчиво издевательски растягивая слова.
Виктор Сергеевич промолчал. Его каменное лицо не выражало ни единой эмоции. Он не спешно продолжил идти до машины под руку с Натальей.
— Иди нах*й. — Зло посоветовал и выдернув у неё микрофон из рук ударил его со всей силы об землю.
Испуганная журналистка застыла с открытым ртом и не произнесла больше ни слова.
Чата Калининых спокойно расселась по машинам и выехали за ворота. Только в автомобиле и то не сразу руки Полины перестали дрожать, и она смогла вздохнуть полной грудью.
К её сожалению Герман поехал не с ней. Отец не позволил ему сесть в одну машину с подругой. Новой веток слухов ему был не нужен.
Да и вообще, где это видано, чтобы в такое время муж с женой ехали по разным машинам?
Полина отвернулась к окну, и даже когда Андрей попытался поговорить и прикоснулся к её руке она не отреагировала. Наоборот закрылась и ещё больше сморщила лицо.
По приезде домой Полина сразу же отправилась в постель. Другие же кроме Германа (тоже ушедшего в свою комнату.) Решили выпить чаю со свежей выпечкой.