— Все хорошо… Ты наконец-то освободилась Фея…
Хмыкнул Герман и с любовью поцеловал девушку в макушку.
49
Пока Полина страдала и принимала важные решения в доме в этой время кипели отдельные страсти.
Валентина Теодоровна и дед Григорий начали встречаться. Ну, то есть как встречаться. В их возрасте как любила говорить кухарка заводить серьёзные отношения все равно, что "В болоте купаться". Поэтому их связь носила чисто букетно-конфетный характер.
Ещё конечно они ругались. В большинстве своём ссоры происходили по вине деда Григория который не оставлял своих замашек по поводу должности Дворецкого в доме Калининых.
Мужчина норовил ходить везде с проверками и особенно любил совать нос в работу кухни. А для Валентины Теодоровны её кухонька была всем. Она стояла за неё грудью и ненавидела неофициальные отчёты.
Парочка по обыкновению громко бранилась, а потом не молодой кавалер приносил любимый натуральный шоколад своей дамы и пионы и снова наступал мир. До новых подсчётов муки и сахара…
У Ритки тоже в жизни неожиданно наступила любовная лихорадка.
Она была совсем ещё девчонкой… Хотя таковой себе и считала. Как-никак ей почти 19 годков! В первый раз в жизни она влюбилась.
Влюбилась по настоящему. Наивно и горячо.
В Валерика на которого до поры до времени особо и внимания то не обращала. В Валеру который не то чтобы, был красив, умен или обеспечен.
Только теперь она понимала фразу: «Сердцу не прикажешь».
Валера работал в особняке давно. Варил приличный по европейским меркам кофе. Ему было двадцать пять лет. Парень любил старые фильмы, слушал рок и у него были тату которые он обожал.
Валера вырос в маленьком городе в полной, счастливой, но бедной семье. Мама заведующая детского сада, отец учитель истории. Детей у тихой пары было четверо. Один сын и три дочери. Потому денег никогда не хватало. Экзамены на поступление Валерий завалил.
платное обучение конечно же семья его потянуть не смогла. И в восемнадцать лет парень отправился покорять Москву с голыми карманами. Научился варить кофе когда познакомился с интересной старой женщиной.
Тогда он снимал маленькую квартирку в хорошем районе. Аксения Филиповна была бывшая актриса большого театра и дала ему эксклюзивные знания.
Позже Валера работал в забегаловках и кофейнях, а потом и в разных домах богатых "Новых Русских" Парень тоже полюбил бойкую, но нежную Риту.
Разница в возрасте его не пугала. Но их отношения развивались медленно. Ритка стеснялась, даже взять его за руку.
Но Валерик не сдавался он, влюбился. Невыносимо и безвозвратно и теперь готов был добиваться девушку и ждать сколько понадобиться.
Бледные голубые глаза немигающим взглядом следят за неровным пламенем восковой свечи напротив.
Зачем вообще зажгли свечи?
Внешне Полина была холодна и равнодушна, но внутри нервничала. Под столом сжимала пальцами края тяжёлого, облегающего платья-карандаш молочного цвета.
Ужин проходил в тёмной столовой и лишь свечи расставленные по всему периметру широкого стола освещали еду и лица присутствующих.
Виктор Сергеевич приказал запечь сёмгу и подать к ней овощи и белое вино. За столом были все кроме Германа.
По большой части именно из-за него Полина и переживала. Парень уехал из дома ранним утром и не вернулся. Все её сообщения и звонки оставались без ответа.
Калинин — старший постучал пальцем по начищенному поверхности стеклянного бокала привлекая всеобщее внимание.
— Дорогие мои Андрей и Полина… — Начал он поднимая бокал под улыбку Натальи.
Андрей расправил плечи и глаза его довольно заблестели. Он ожидал от отца похвалы за работу и конечно же наставлений как же без них. Полина сохраняя на лице безразлично — вежливо выражения тоже потянулась за своей порцией белого сухого.
— Я-я сам разберусь! — Послышался весёлый голос Германа.
И покачиваясь парень вплыл в столовую комнату. В любимой рубашке — поло, в джинсах с подворотами и уложенными назад гелем волосами. В руках он держал бутылку с яркой, зелёной жидкостью внутри.
Мартини? Абсент?
Он остановился. Оглядел всех внимательно. Особенно отца. И развёл руки в стороны. Будто готовый к объятьям.
— ОООО! Мои любимые все вы здесь! Мамочка!
Подскочив к Наталье с неожиданной прытью он поцеловал её в гладкую щеку.
— Так рад! Я так рад! — Засмеялся он.
Герман был пьян. Сильно пьян.
Виктор Сергеевич тут же наморщился и приказал младшему сыну убираться в свою комнату. Но тот только посмеялся.
— С глаз долой из сердца вон да, папа? И так двадцать три года…
Герман усмехнулся не опуская глаза под тяжелым натиском отца.
— Андрюша то, Андрюша сё! А мне сиди в своей комнате, куда тебе в спорт, какая тебе математика ты же дебил! Да отец? И жену ему лучшую. — Его взгляд прошёлся по Полине.
И сердце девушки пропустив несколько крайне взволнованных ударов замолчало и сжалось.
— Лучшууую… — Протянул с какой-то паралитической болью не отрывая глаз от Адамовой.
— И пусть делает с ней все, что хочет, да? Ломает её, унижает, убивает… Это же кукла она ничего не чувствует, да мама? — Герман уставился на Наталью.
Женщина нахмурила идеально причесанные волосок к волоску бровки и недовольно покачала головой.
— Иди в кровать, сынок. Ты не в себе.
Герман хрипло хихикнул.
— Я в себе! Как никогда в себе, мама. Неужели вам приятно жить в этой грязи? Вы знаете, что вы все с ней…
Он ткнул в Полину бутылкой.
— Сделали?! Она тут умирала, ребёнка потеряла пока этот мудень… — тГерман зло глядит на брата. — Трахал свою бывшую любовницу. Да, да, Папочка! Что так смотришь на меня? Ту самую Эльзу жену чуть не самого лучшего друга Михаила Тарханова. Именно с ней четыре года крутит твой любимый, самый идеальный обожаемый сынок!
Замолчал и ровно через десять секунд закончил с такой горечью, что Полина сама её ощутила. Впилась ногтями себе в голые коленки и даже не почувствовала боли. Дыхание сбилось и в голове зашумело.
— Сынок твой мудачье, папочка. Он жену свою не то, что не любит. Не уважает, даже. Он и тебя не уважает. Имеет жену твоего друга и врет, врет и врет на каждом гребанном шагу!
Ни один мускул не дрогнул на лице Калинина — старшего. Многолетняя выдержка ни раз его спасала. Грубый голос был наполнен сталью, когда мужчина произнес:
— Пошёл вон!
Андрей дернулся. Взгляд отца направленный прямо на него был до онемения страшен. Но боятся по крайне мере сейчас Андрею было ничего. С ним глава семейства разбирается потом. Слова были адресованы Герману.
— Да пожалуйста! — Хмыкнул Герман развернувшись.
Но уже у двери снова повернул голову к отцу. Пьяная полу-улыбка играла на губах, зелёные глаза светились.
— Ах, да! Я, выпил двадцать таблеток и снюхал много порошка. Сегодня я откинусь и поэтому надеюсь могила рядом с бабушкой свободна
— Герман!
Не выдержав закричала Полина, но парень уже покинул их. Адамова тут же вскочила на ноги. Андрей поймал жену за руку в последний момент.
— Ты, что? За ним побежишь? Сядь! — Велел тихим голосом.
Но Полина грубо вырвалась.
— Не трогай меня! — С отвращением выплюнула она ему в лицо. — Никогда больше не трогай меня свои грязными руками!
Бежала по саду. Запиналась едва не падала, но продолжала бег. Там вдали был Герман. И ему была нужна её помощь. Полина чувствовала это, знала…
Он нуждался в ней.
Сейчас.
Прямо как она в нем когда-то…
Сняла дурацкие каблуки, бросила туфли, и продолжила бежать.
— ГЕЕЕРМАН! — Крикнула надрывно в пустоту, но ответа не получила.
Дышать было тяжело в груди бешено колотилось сердце.
«Он сказал про таблетки на зло. Он же не… Да? Не может быть такого…» — Успокаивала себя, но вопреки всему ещё больше нервничала.