Вот здесь, в этих местах, и родился Абрам Ефимович Архипов. В свидетельстве, выданном Рязанской духовной консисторией, говорится: «…по метрикам Рязанского уезда села Екшур за 1862 год под № 81 значится: деревни Савинской (так раньше называлось Егорово. — A. П.) мещанин Ефим Никитин Архипов, жена его Ирина Фёдоровна, оба православные. У них сын Абрам, рождён 15, крещён 19 августа».
Детство Абрама Ефимовича было тяжёлым и безрадостным. Его отец был крепостным местного помещика Чуфаровского. Мужик хозяйственный и толковый, он не любил гнуть спину на хозяина. И за это тот возненавидел его лютой ненавистью. Семейное предание рассказывает, как накануне отмены крепостного права Чуфаровский потребовал от отца Архипова большой выкуп за освобождение. Но тот отказался. Тогда помещик решил отдать его в солдаты. С грехом пополам семья собрала необходимые деньги, распродала веса имущество, но разорилась окончательно.
Сам Архипов так вспоминает о своём детстве: «Зимние вечера в тесной избе с лучинами. Мать пряла, приходили соседки. Лучины дымили… Я спать не мог и все ревел, мать ложилась вместе со мной у выходной двери, голову мою в дверь держала… Жили грязно и бедно, ели бедно».
Новую избу смогли построить лишь много лет спустя после отмены крепостного права. Её берегли, и первое время в ней не жили, а только «ходили в праздники».
Так вот откуда у Архипова это острое внимание к деревенским сюжетам, к деревенской жизни, к сельскому труду, эта любовь к русской деревне. Позднее художник скажет о себе: «…писал только то, что видел и чувствовал. Я только тогда искренен и уверен в том» что делаю, когда делаю с натуры».
С натуры Абрам Ефимович писал охотно и много, во время учёбы в училище живописи, ваяния и зодчества он каждое лето приезжает в Егорове, бродит с этюдником по окрестностям, пишет портреты односельчан. Он совершает по Мещере длительные путешествия, странствует с чемоданчиком и шкатулкой, делает, зарисовки. Наверное, поэтому его творчество так тесно связано с Егоровом, с его родными местами, с любимым Мещерским краем.
«Нужно писать там, где живёшь», — любил повторять Абрам Ефимович. И он писал там, где жил, и жил там, где писал.
В 1880 году Архипов заканчивает портрет отца. Отец ему позирует и в другой, на этот раз жанровой картине — «У шинкарки». Летом 1885 года в Егорове он пишет «Подруг», в которой изображает свою мать и приехавшую навестить её сестру. Эта картина была приобретена у художника знаменитым Третьяковым. В 1889 году, совершая путешествие по Мещерскому краю, Архипов попадает в Куршу, где пишет картину «Деревенский иконописец».
«Подёнщицы» — это списанный с натуры кусок жизни работниц небольшого чугунолитейного завода «на Гусю». А в картине «На Оке» запечатлена переправа через Оку, которую художнику приходилось переезжать на лодках, когда он из Москвы возвращался в родную деревню. Из Егорова Архипов каждый раз привозил с собой много пейзажей. Особенно он любил рисовать зелёные ели с обнажёнными корнями на песчаных холмах.
Первыми же своими работами он заявляет о себе как талантливый и зрелый художник, удивляя своим мастерством и вкусом таких корифеев русской живописи, как Поленов, Серов, Коровин. Но стоит пройтись по Егорову, посмотреть на его добротные избы, искусно украшенные резными наличниками и затейливыми крылечками с деревянными кружевными орнаментами, и начинаешь понимать, что дело тут не в одной только природной даровитости художника, а что корни его яркого и жизнерадостного творчества глубоко уходят в народное искусство, в народные промыслы и народные художественные традиции.
В русском народе всегда жило постоянное стремление к красоте, к ярким и светлым краскам. На ярмарках в Екшуре народные умельцы бойко торговали затейливо разрисованными деревянными и глиняными игрушками, иконами, деревянными ложками, цветастыми ковриками и половиками, кружевами, плетёными корзинами. На всю страну славились своим искусством мещерские чудо–плотники и резчики по дереву. Уж если строили они дом, то обязательно с выдумкой, затейливым коньком на крыше или деревянными резными крылечками с цветными витражами. До сих пор во многих мещерских деревнях местные жители любовно украшают свои избы и деревянными скульптурами, и узорчатой вязью деревянных кружев. Не отсюда ли и у Архипова эта любовь к ярким цветам и ярким краскам, ярким сарафанам и пёстрым паневам, которые так нравились мещерским молодицам?
Во многих мещерских деревнях издавна процветал иконописный промысел. Иконы писали целыми артелями и возили продавать в большие города. Часто такие артели приезжали и в Екшур. Спасы и иисусы, богородицы и миколы, целая вереница святых с детства окружали Архипова, смотрели на него с икон, со стен екшурской церкви. Целыми днями он пропадал у богомазов–своих первых учителей и наставников в живописи. А среди них были и талантливые мастера, великолепные умельцы, из–под кистей которых выходили богородицы и иисусы, слишком уж похожие на мещерских баб и мужиков. Вот у них и проходит первую школу живописи юный Архипов.
Более ста лет прошло со дня рождения художника, давно нет в живых его сверстников и товарищей по детским и юношеским годам. В избе знакомой Екатерины Васильевны, Анастасии Ивановны Пыриковой, собираются несколько местных старожилов, в основном женщины.
Помнят Абрама Ефимовича плохо («гломя уже прошло», то есть много времени). Лучше помнят его двух братьев и даже отца, который всю жизнь прожил в Егорове. Больше с чужих слов вспоминают, как приезжал Абрам Ефимович в родное село, как ходил с этюдником по окрестностям и рисовал. Любил он рисовать и в большом яблоневом саду, сзади архиповского дома (теперь там находятся детские ясли). Дочь Архипа Яковлевича Пырикова, Нина, рассказывает, что Архипову часто позировал её отец — тогда маленький мальчишка (их дома стояли рядом). Кто–то вспоминает со слов бабки Матрёны, как «фотографировал» о есть рисовал) её Архипов прямо на току, когда она цепами молотила рожь.
— Весёлая такая баба была, голосистая…
Мы перебираем в памяти архиповские картины. Чуть ли не каждая из них посвящена женщине: «Больная», «Подёнщицы на литейном заводе», «Ледоход», «Сплетницы», «Радуница», «Жница», «Прачки» и целая вереница женских портретов из цикла «Рязанские девушки и молодицы».
Случайно ли это? Думается, нет. Так или иначе, но в творчестве Архипова отразилась та особая роль, которую играли женщины рязанской и в первую очередь мещерской деревни. Женщина в Мещере никогда была забитой и бесправной. В то время как мужики уходили из деревень в город на отхожие промыслы, женщины оставались полновластными хозяйками: они пахали, косили, метали стога и выполняли другую чисто мужскую работу. Старожилы рассказывают, что когда из города на побывку приезжали мужики, то они, отвыкшие от сельского труда, не всегда могли поймать на поле и запрячь диковатых мещерских лошадей. А бабы это делали ловко и быстро, с чисто мужской сноровкой. Вот почему рождение девочки не считалось в Мещере уж таким несчастьем, как в других районах Руси. Конечно, мужчина в семье кормилец, но «и девочка не щепочка, за окно не кинешь», — гласила старая пословица. Не случайно даже на сельские сходы бабы приходили как равные и решали различные хозяйственные вопросы наравне с мужчинами, часто поражая их своей мудростью и хозяйской смёткой.
Но была и ещё одна причина, почему художник, начав с пейзажей и жанровых картин в духе передвижников, вдруг именно после революции обращается в своём творчестве к образу своей современницы, к портретам крестьянок.