И закончился день. Свечерело. Ветер с норд-норд-веста, завыв дико в клюзах, пройдясь по шпигатам — пригнал тяжёлые свинцовые тучи и вода в районе Угольной стенки, покрывшись грязно-белыми барашками, пошла крутыми волнами. Со дна бухты поднялся весь мусор. Ржавый корпус ПКЗ, на борту которой в Александрии был морг, застонал и стал судорожно биться о резиновые кранцы. Погода портилась. Ожидался шторм. Идти в дождливую погоду в город в самоволку было незачем. Годки решили гулять на плавказарме, благо лейтенант уже давно ушёл домой, а на борт подняли двух хорей — учащихся швейного техникума, которые готовы были отсасывать даже у памятника Нахимова. Коньяк Залупашкина было решено не трогать, Каплин с Зайцем отволокли на улицу Ревякина тушенку и затарились там же шестью грелками с самогоном. До утра должно было хватить. Самих же их поставили нести вахту у трапа. И предупредили, что если кто из посторонних проникнет ночью на корабль… Короче, сразу шкертуйтесь салабоны.
Баки с пойлом и жратвой накрыли в пустующем кубрике. Очень удобно. Напился — прилёг на коечку отдохнуть и заодно хоря трахнул — проверенный походный вариант. Первый тост подняли за тех кто в море. Второй за приказ. Ну, а третий конечно же за женщин и любовь, благо они были рядом. Немного правда потасканные и пьяные, но кто и когда на это на службе обращал внимание, особенно тогда, когда почти три года спишь с дунькой-кулаковой?
У проклятых янки, в шестом американском флоте, были походные бордели, которые доставляли к ним путан даже в Средиземку или в любое другое море. И в морском походе их моряки бывали не дольше четырёх месяцев. А наших советских моряков могли загнать на боевую службу на год, а подводников и на два. Да ещё и оставить без воды. Потому, как в опреснителе все медные трубки были давно проданы за границей. Говорят, что пить забортную воду нельзя. Вранье — в малом количества можно, особенно, если она из Балтийского моря. Автор этого рассказа две недели её пил. А в Африке пили солёную воду из озера Руар, в ней же купались и стирались. Куб пресной воды там стоил больше ста золотых рублей. Воду не купили. Кто-то сэкономил и наварился. Всё по-честному — чтобы служба раем не казалась. Хорошо, что в трубопроводе трюмные просверлили отверстия и могли иногда сливать немного пресной воды с системы, что шла на офицерскую палубу. Там тоже была введена экономия, но не такая, как у матросов. Офицеры — новая элита советского флота, им нельзя было купаться в солёной воде, могли подцепить заразу. Матросы болели. И до сих пор врачи не могут установит точный диагноз у ветеранов флотских парней, чем их наградила Африка.
Воды пресной в изобилии нет, инфекция и болезни, денег не платят, еда — гнилые сухари, сухая картошка, тухлое мясо, вдобавок ко всему этому — годковщина, ещё и бабы отсутствуют (дунька кулакова не в счёт) — таковы были суровые реалии советской военно-морской службы. И вдруг, матроса списывают с корабля и наступает праздник души. Вина, самогона и жратвы валом и присутствует на этом празднике жизни, даже бабец — полный пиздец. Поставил эдакого хоря, королеву Минки, рачком… и по самые гланды или помидоры (кому, что нравиться), со смаком, до самой глубины мозга кости. Чтобы почувствовала тварь, разницу между штатским и военным моряком.
И они её чувствовали — орали так в экстазе, что пилерсы в кубрике начинали гнуться. Но на это внимания не обращали — команда пила и веселилась. Благо и погода позволяла и запасы кладовочки лейтенанта Залупашкина. Правду говорят, что сколько водки не бери, всё равно второй раз за ней придётся бежать. Самогон через пару часов закончился и Каплину пришлось второй раз идти за самогоном. А пока его не было решили расслабиться и устроить салабонам годковскую забаву — взлёт-посадку.
Рёв сирены боевой тревоги разорвал ночной покой плавказармы. И очумелые ото сна молодые матросы слетая с двухэтажных коек, пытались одеться и уложиться в отведенный норматив, который устанавливал Вася Мазихин своей горящей спичкой, которая горела ровно сорок пять секунд. Никто конечно не успевал и снова раздевшись молодые матросы взлетали на свои коечки. Вася Мазихин опять зажигал спичку и представление начиналось по новой.
Наскучив играть во взлёт посадку, годки начали играть в другую игру — заделывание не существующей пробоины в противогазах и костюмах химзащиты. Очень интересная и забавная игра, особенно где-нибудь в тропиках при +50°- вторая по интеллектуальному развитию после перетягивания каната. И пока одна часть молодых матросов, умственно развиваясь, таскала брусья и пластыри заделывая несуществующие пробоины, вторая часть команды, на верхней палубе под дождём (за неимением каната) перетягивала пожарный шланг. Шлаговали. Третьи, по форме шесть, развлекали полуголых барышень — шагая на месте, они пели песню о штормовых морях, в которых поёт голубая волна.