Вот уже сколько месяцев, следя за событиями в Иране, я вспоминаю эту нелепую житейскую сценку. И странные возникают у меня ассоциации… Когда вижу по телевизору оголтелые толпы с портретами полубезумного айятоллы, терпеливых американцев и кроткого президента, мне кажется, что Джимми Картер вот-вот обведет растерянным взглядом нашу планету и с тихим отчаянием спросит: «Would you believe it?»
Доживут ли Соединенные Штаты до 1992 года?
Как видно невооруженным глазом, — название это полемическое. И по любимому выражению советских журналистов «где-то перекликается» с названием известной книжки Амальрика.
Но почему, спросите вы, до 1992? А потому, что наща бывшая родина любит предпринимать оккупационные эскапады каждые 12 лет. Посудите сами:
1956 г. — Подавление Венгерского восстания,
1968 г. — Оккупация Чехословакии,
1980 г. — Вторжение в Афганистан.
Конечно, соблазнительно ускорить события и, не дожидаясь следующей даты, захватить Иран, Китай и Египет с Израилем. Но… чревато. Эти страны могут воспротивиться. Возьмите тот же Иран. Весь мир во главе с США трепещет перед военной мощью иранских студентов во главе с престарелым айятоллой.
А Америка — страна миролюбивая с пацифистским уклоном. Вполне может дать себя завоевать. Ну, посердится немного, ну, играть не захочет в Олимпийские игры, а потом отойдет.
— Come on, — возразят мне, — на Американскую землю не вступит вражеская нога! Не забывайте, наконец, об океане, даже о двух океанах!
А как насчет: «Нам нет преград на море и на суше Нам не страшны ни льды, ни облака».
Так что, доживут ли США до 1992 года, — вопрос не такой уж праздный.
Брандспойт и перо
Интригующее заглавие, не правда ли? К сожалению, не я его придумала. Так назывался хвалебный подвал, появившийся летом 1975 года в газете «Ленинградская правда». Панегерик был посвящен американцу по имени Деннис Смит и приурочен к его визиту в СССР.
Кто же этот человек? Ему за тридцать, он русоволосый, с застенчивой улыбкой и кроткими, очень печальными серыми глазами. Любит играть на пастушеской дудочке и готов ночь напролет читать наизусть своего любимого поэта Йейтса. Деннис — ирландец, католик, сын кровельщика. По профессии — пожарный. Семнадцать лет работает в пожарной команде в Южном Бронксе, где количество убийц, наркоманов, поджигателей и проституток на квадратную милю больше, чем в любом месте Соединенных Штатов Америки. Его пожарная команда — самая загруженная в Нью-Йорке: она выезжает по тревоге 700 раз в месяц. Однажды он написал о себе: «Мы отличаемся от остальных людей, работающих в этом городе: банкиров, официантов, продавцов… Для них само собой разумеется, что вечером они вернутся с работы живыми и невредимыми, какими покинули свой дом утром. Пожарники в этом не уверены… Ни один пожар не похож на другой и каждый — смертельный риск».
Несколько лет назад Деннис был свидетелем чудовищного пожара, в котором погибло двадцать пять человек.
— Что мне оставалось делать, — вспоминает он, — разве что написать об этом.
— И Деннис Смит написал роман «Report from Engine Со 82».
Он рассказал о потомственных безработных, озлобленных и готовых спалить весь мир, о полупомешанных наркоманах, поджигающих свои жилища, о ложных вызовах, сделанных от скуки, и людях, помощь к которым поэтому опоздала. О погибших пожарных, успевших спасти человеческие жизни голыми обугленными руками… Миллионам американцев он рассказал страшную правду о Южном Бронксе. Вот почему его роман стал национальным бестселлером, был переведен на восемь языков и принес его автору мировую славу.
Докатилась она и до Москвы.
Простой парень, выходец из рабочей семьи. Прославился, критикуя Америку! Не писатель, а сокровище! И Союз советских писателей получил указание пригласить Денниса Смита в СССР.
Принимали его по-царски: в образцовых детских садах поили шампанским, в образцовых пожарных командах — коньяком. Банкеты сменялись балетами и снова плавно переходили в приемы. В вихре карнавала Деннис подружился с одним советским поэтом и, притомившись от пышных празднеств и пиров, поделился с ним тайной мечтой:
— Хотелось бы посмотреть, как люди живут… встретиться с кем-нибудь неофициально. Это возможно?
— В Москве, старик, едва ли, — честно ответил поэт, — очень уж ты на виду. Вот поедешь в Ленинград, там потише. Позвони моим друзьям, они с удовольствием покажут тебе жизнь изнутри.
И поэт дал Деннису наш телефон, да в суматохе забыл предупредить об этом нас.