Домашняя птица была небрежно свалена в угол.
У самого входа высились корзины с человеческий рост, набитые целлофановыми пакетами. На корзинах болтались леденящие душу таблички: МОЗГ, СЕРДЦЕ, ПЕЧЕНЬ.
Я почувствовала легкую дурноту и обернулась. Марк исчез, дверь холодильника была закрыта. Обезумев от страха, я забарабанила в нее, навалилась всем телом и… оказалась в объятиях Дуси. Похоже, она наблюдала за мной в скважину.
— На чем вы остановили свой выбор? — галантно осведомился Лев, длинноволосый молодой человек с наружностью битла.
Я ринулась поближе к плите. В этот миг хлопнула дверь, и в подсобку ворвался взъерошенный Николай.
— Чистый цирк, — радостно объявил он. — Какой-то псих вперся в магазин с тремя собаками. Мяса, видишь ли, ему подавай. Эти чертовы псы разодрались, все опилки размели. Ксения Леонардовна с перепугу чуть копыта не откинула. Я его выставляю, вежливо, между прочим, так этот, извините, шпендрик очкастый, еще и гоношится.
— Где, говорит, ваши мясопродукты? — Николай задрал голову и трубно захохотал. — Сам едва на ногах держится, соплей перешибить можно, а туда же, права качает…
— Ну, а ты чего? — перебил Марк.
— Я чего, я — Петровича свистнул… Это — постовой наш — учтиво повернулся он ко мне. Дак Петрович эту свору в участок повел, будут ему там мясопродукты… а собаки-то, собаки — страшней войны, на живодерню так и просятся…
Марк и Лев одобрительно загоготали, Дуся захихикала у плиты.
Николай озабоченно взглянул на часы и хлопнул в ладоши:
— Припозднились мы чтой-то, закрываемся на перерыв. Вы, конечно, пообедаете с нами?
— С нами, с нами, — горным эхом отозвались помощники.
— Спасибо… в следующий раз… с удовольствием… очень тороплюсь, — пролепетала я, сделав несколько шагов к двери «Пожарный выход».
— Эта дверь заперта… пока… значит, спешите… — пробормотал продавец, — ну, что же, не задерживаем, хотя и обидно… Марик, чего стоишь, обеспечь генерала продукцией.
Марк исчез за окованной дверью и через мгновенье появился с туго набитой сеткой.
— Сколько я вам должна?
— Вы — нам? — остолбенел Николай, — о деньгах и не заикайтесь. Кушайте на здоровье и заходите в любое время.
Дверь «Пожарный выход» скрипнула и сама по себе отворилась. Я оказалась в захламленном дворе среди мокрых ящиков, бочек и досок.
Тяжелая сетка оттягивала руку, с крыши за воротник упали две крупных ледяных капли.
…Когда Валерий открыл мне дверь, лицо его выражало крайнюю степень отвращения:
— Ну, что, познал суть, как литератор? — Не удержалась я.
— Да ну тебя к черту… а какого хоть мяса дали?
— Понятия не имею, разворачивай сам.
Представшая перед глазами мясная панорама была поистине ошеломляющей.
— Боже мой… — прошептал Валерий, опускаясь на пол, — и все это принадлежит тебе? Сколько же это стоит?
— Нисколько. Я протянула ему сложенную десятку.
— По-моему, это эпизод из нашего коммунистического завтра, — потрясенно сказал он.
— С некоторыми деталями из нашего средневекового вчера, — и я поведала ему об очевидных и бесспорных элементах чертовщины.
Валерий небрежно махнул рукой:
— Не выдумывай, у тебя просто паранойя. Наверно они приняли тебя за санэпидстанцию или ОБХСС.
— За ЦРУ они меня приняли! Говорю тебе, дело тут нечисто, а вот что, — не понимаю.
— И не напрягайся. А нам с греками что-нибудь причитается?
Мы по-братски разделили добычу, и я поволокла свою сетку домой.
В тот же день, благодаря Валеркиным усилиям, весть о мясном приключении облетела друзей и знакомых. В дом началось паломничество желающих лично взглянуть на студень, печеночный паштет и заливной язык. Через два дня холодильник был устрашающе пуст.
Я позвонила Валерию:
— Как ты думаешь, идти мне туда снова?
— Не идти, а бежать — убежденно сказал он.
— Жутковато что-то. Обман откроется и погонят меня в шею, как… одного литератора.
— Какой обман? Это же не ЦК Партии и не Совет Министров. Несмотря на некоторые нарушения нашей конституции, советский человек все еще достаточно свободен, чтобы войти в мясную лавку.
— В случае с тобой это было особенно заметно…
Готовясь к новому визиту, я сделала укладку, маникюр и намазалась по программе № 1 «для особо торжественных случаев»… В «Мясопродуктах» была полная смена декораций. Вместо утонченной Ксении Леонардовны за кассой восседала широкоскулая и, вероятно, широкозадая девица. Слюнявя пальцы, она шуршала ассигнациями. Вместо пышного Николая суетился рыжий сильно косящий юноша, обтирая тряпкой консервные банки под названием «Жир свиной внутренний».