— Значит, опять варяга звать? — вырвалось у меня. Это было неосторожно. Варяг Леонов нахмурился, но удачная операция с Мироновым тотчас вернула ему благодушное настроение.
— Посмотрим — разберемся, — загадочно сказал он и, пронзив меня буравчиками, добавил. — А вам, дорогая, следует живей закругляться с диссертацией.
Я затаила дыхание, — неужели и впрямь? Но по инерции угрюмо буркнула:
— Я и так работаю день и ночь.
— Сколько написано страниц? — деловито и быстро спросил шеф.
— Мм… около ста, — соврала я с перепугу.
— Ну, что ж, неплохо. Принесите завтра две-три главы, начну читать.
— Да что вы! Это только «рыба», самый первый вариант. А вообще, у меня и конца не видно.
— Когда же вы увидите конец? — прищурился шеф.
— Ну, может быть, через год.
— И не выдумывайте, — замахал руками Леонов, — некогда нам рассусоливать. Если мы не займем мироновскую ставку, — она быстро уплывет, охотников на факультете хватает. Так что, сроки у вас сжатые, дорогая, — он полистал записную книжку, — даю вам на все три месяца.
В голове фейерверком взорвались и рассыпались миллионы сверкающих огней, но я автоматически катилась по рельсам нытья и занудства.
— Не успеть мне, точно — не успеть. Ну, с электронной частью я, благодаря вам, еще справлюсь, а почвенные свойства? У меня ни одного результата нет.
— Не велика беда. Используйте кафедральные отчеты, вы вовсе не обязаны все делать сами.
С невидимых хоров невидимый оркестр грянул музыку из «Спящей», и, Леонов, грациозно взмахнув авторучкой, — превратился в Фею Сирени.
— Поймите о том, дорогая, — прошелестела Фея, — что, если я, как руководитель даю добро, вы можете не дергаться.
— Да… вот Миронов, как уж был в себе уверен, а что вышло? — не удержалась я от провокации.
— Миронов потерял фиаско исключительно по своей глупости, — Фея постукала себя костяшками пальцев по лысому черепу и затем по столу.
— Думаете, — успею? — проскулила я, а в душе уже поднималось и росло ликование, восторг, ожидание великих перемен.
— Ольга Андреевна! — внезапно заорал Леонов не своим голосом, — товарищ Коровкина!
От неожиданности я вскочила со стула.
— Зовите сюда профорга, — повелительно сказал шеф. — Мы включим вашу защиту в социалистическое обязательство кафедры на третий квартал.
Через десять минут новость горячо обсуждалась всеми сотрудниками.
— Ты, Нинка, — его главная ставка, — сказал Белоусов, — ему, видишь, позарез нужно в противовес покойному, прости Господи, Миронову пустить в ход своих соискателей и аспирантов. У профессора должны быть ученики. И ты будешь его первым показательным выступлением.
— Да, — глубокомысленно сказал Алеша, — ты — пешка в грязной политической игре. Но хотел бы я быть этой пешкой!
Вера Городецкая выслушала новость без всякого энтузиазма.
— И охота тебе, Нинок, энергию на это тратить, ты же всю эту науку в гробу видала.
— Верка, что за демагогия? Кандидатство — это свобода, деньги. Можно сказать, — мечта на глазах воплощается в жизнь.
— И что это у тебя мечта такая куцая, — усмехнулась Вера.
— Ладно, киса, не будем ссориться, — миролюбиво сказала я, но в душе насторожилась: неужели так открыто и откровенно завидует? Честно говоря, это было совсем непохоже на Веру.
На другой день шеф собрал нашу группу и сказал, что моя защита — дело чести всей кафедры, и он просит Веру и Алешу оказывать мне всемерную помощь. Бондарчук с готовностью согласился, — какая разница, на что убивать рабочее время? А Вера меня опять ошеломила:
— Не сердись, Нинок! Неохота мне до смерти играть в эти игры.
— Да что с тобой, Вера! Давай, поднажмем вместе, защищусь, встану на ноги, тебе же легче карабкаться будет. Я кончу — ты начнешь.
Городецкая покачала головой.
— Кончай, Нинуля, сама, если так приспичило. А я уж ничего начинать не буду. Избавь меня от этого балагана, дорогая!
— Вера, ты серьезно? Ты отказываешься мне помочь?
— Да я стараюсь тебе помочь! Но ты… или не слышишь, или не понимаешь.
— Ну, спасибо. — Я попыталась иронически усмехнуться. — Это особенно мило, если вспомнить…
— Что ты для меня сделала? — подхватила Вера. — Я всегда буду помнить, как ты помогала мне в трудное время и устроила в Университет.
— Я не собираюсь попрекать тебя.