Говоря «никто», я имею в виду свою сестру.
Она сейчас строит очередные отношения, так что ей не до собственных детей. У Никиты осенние каникулы, поэтому она отправила их ко мне на неделю.
Дом старый, годов пятидесятых. Тогда фантазии и вкуса у людей было побольше, поэтому он очень своеобразный. Он долго пустовал, но, теперь здесь появились МЫ.
Стоит на холме. Частично на сваях. Поэтому нам приходится внутрь вечно карабкаться. Первый этаж – это БОЛЬШАЯ КОМНАТА, так мы её называем. Её изюминка – это огромное окно с деревянной рамой и широким подоконником, которое смотрит на Заповедник.
Вид такой, будто над пейзажем потрудился сам Господь Бог. Чтобы не испытать прилив умиротворения, глядя на него, нужно ну оооооочень постараться.
На втором этаже три комнаты. Одна моя – самая большая и просторная. И две малюськи. В них даже окон нет, зато в моей комнате есть балкон, встроенный в стену гардероб и огромная двуспальная кровать.
По ночам бывает страшно, потому что дом весь скрипит и песни поёт. Я уже привыкла. В первую ночь мы с Ванечкой до рассвета смотрели в потолок, прижавшись друг к другу, и ждали, что вот-вот из стенного шкафа явится Кентервильское приведение, гремя цепями и хохоча.
Слышу, как скрипят ступени под ногами моего сына. Он приоткрывает дверь и заглядывает в комнату.
- Мам… - зовёт писклявый голосок.
- Да?.. – холодно отзываюсь я, глядя перед собой.
- Прости…
- Нет.
Я, правда, пока не готова к прощению.
Он поступил ужасно и должен страдать.
Проснулась утром, а его нет. Носилась по дому, вокруг дома. Кричала, звала его. Каких только ужасов не напредставляла…
Слышу тоскливый вздох и осторожные «топ – топ».
Он забирается ко мне в кровать и ложится рядом, прижавшись к моему боку.
- Еесли…меня ллишат родддительских прав…ббудешь жить с отцом… - сквозь слёзы пытаюсь донести до него возможные маловероятные последствия сегодняшнего поступка.
- Не лишат… - пиликает он.
Вот ведь засранец.
Поворачиваюсь и сжимаю его в объятьях. Плачу, пуще прежнего.
Глава 3. АРТЁМ
Лежу на земле и смотрю в небо.
Что это вообще сейчас такое было?
Что это, бл*ть, такое было я спрашиваю?
Небо молчит, а на нос мне падает капля дождя.
Охрененно.
Только дождя и не хватало.
- Артём Андреевич! – взволнованно басит Максим, подбегая ко мне.
Отталкиваю его руку, когда он пытается помочь мне подняться с земли. Если бы сучка вдарила мне по яйцам, мне бы потребовалась помощь. А так, мне помощь психолога нужна, и всё.
Меня только что отлупила какая-то баба.
Крошечная баба.
Мой тренер по боксу уржался бы.
Встаю с земли и морщу лицо.
Ногу ещё не отпустило, твою мать!
Как же больно!
Стискиваю зубы, чтобы не зарычать от бешенства и беспомощности.
Запускаю руки в волосы и стряхиваю щебёнку, глядя в след удаляющейся белой Ниве. Отряхиваю колени. Не гнаться же мне за ней? Что мне с ней делать, если догоню? Удушить? Я ей с одного удара шею сверну.
Пусть катится на хрен.
Со стороны посёлка к нам приближается серебристая Волга.
Слава, бл*ть, Богу!
А то я уж решил, что на меня все забили!
Судя по всему, это глава района. Кто ж ещё будет кататься на старой Волге?
Так оно и вышло.
Мужика зовут Сан Саныч.
Пузо, лысина, всё как положено.
Садимся по машинам и едем к месту строительства. Пишу Альбине, чтобы нашла мне нормальную машину, а не пятилетнюю Камри.
Оказалось, мы свернули с трассы раньше необходимого, поэтому и попали в эту пердосрань.
Но, по этой дороге к Заповеднику тоже можно проехать, просто подъедем с другой стороны.
На минуту переключаю внимание, когда проезжаем мимо единственного дома в радиусе километра. Он весь оброс виноградом, архитектура в стиле дачи 30-х годов. Не дом, а реликвия.
Возле деревянного покосившегося забора небрежно припаркована белая Нива. Теперь для меня эта машина что – то вроде ведьминой ступы. Нога пульсирует в ответ на эти мысли.
Подходящий дом для этой овцы. Её нужно держать подальше от людей. Не удивлюсь, если она ещё и кусается.
На ступеньках крыльца, свесив язык, сидит чёрный лабрадор.
Какого хрена они живут тут, на отшибе?
Интересно, если я сейчас заявлюсь для сатисфакции, что она станет делать? Заплюёт меня ядом?
Я даже лица её вспомнить не могу. Помню только глазища зелёно-карие. Как лесной орех. Редкий цвет. Ну, ещё ноги помню загорелые.
Ладно, пусть живёт.
Пока.
Итак дел до хрена.
До места строительства едем около двух километров. Скидываю Альбине дополнительные задания. Просто так, потому что ненавижу бездействовать. Она привыкла. Приоритеты сама расставит, а где надо пошлёт меня в жопу. Разумеется, не вслух.