— И всё же, как вы сможете победить? — вопрошал виконт Невтон.
Капитан не стал объяснять, что выхода нет, а команде необходима вода и еда, поэтому либо бой и форт, либо голод и смерть. Надо думать и выбирать!
— Пойдёмте на палубу, попробуем этот гамбит.
***
Усталое солнце решило закончить свой дневной путь. На галеоне медленно и печально, поскрипывая лебёдкой, поднимался на самую вершину мачты скорбный лик Святителя Николая. Корабль обозначил своё место, и с этого момента все приказы графа Грейстока равнялись личным приказам Её Величества. С гулом, похожим на пушечные выстрелы, паруса наполнялись ветром, галеон, с двуглавым драконом на носу, ложился на курс, собираясь сближаться с неприятелем. Теперь это был не пиратский корабль, а галеон Морской Державы.
К шести утра они подошли к Нью-Дели. С «Морского Мозгоеда» Хорошо были видны форт и неприятель, на верхнем полуюте неспешно появился трубач, и Теодор крикнул:
— Эй, труби громче и резвее, мы опять на лютой охоте! Мы всё ещё живы!
Глубокое, синее со сна, море масляно расступалось перед рассекавшим его кораблём, идущим в бой, и солнце на горизонте отмечало его путь. Наконец, открылась бездна Вест-Индского пролива с четырьмя линейными кораблями…
— Мдя… — только и произнёс Боб, рассмотрев размеры головного корабля Римского Триумвирата. Со всех бортов эскадры на них сонно смотрели чёрные жерла пушек.
— Эй, Скелет! А тащи-ка ты рому! — бахвально крикнул Теодор, подзадоривая сам себя и всю команду.
На флагмане «Реал Папа» стал виден неторопливо гуляющий адмирал и капитан Виталио Маурицио, в невообразимо жёлтом камзоле и алых бархатных штанах. В утреннем прозрачном воздухе он стал демонстративно сплёвывать за борт… Корабли сближались. У обученных ромских бомбардиров нервы всегда были как тугие пеньковые канаты: первый залп был дан на расстоянии менее трёхсот метров. Но команда «Мозгоеда» лишь услышала:
— Ромским шавкам не отвечать! Ближе…
В сияющем прозрачном воздухе, на фоне зеркально-небесного моря, корабль медленно заходил в узкое горло пролива между двумя скалистыми берегами. Перед ними вдали открывался вид на каменный, считающийся неприступным форт, на башне которого реял белый флаг поражения. В огромном пространстве лагуны медленно разворачивали пушки в сторону входящего галеона корабли.
Но, сливаясь с водой и небом, за ослепительно белым галеоном, шёл второй, третий, четвёртый, пятый… Создавалось впечатление огромного бесконечного моста, анфилады небесных галеонов.
Наконец, «Мозгоед» номер один подошёл на расстояние ружейного выстрела и, содрогнувшись своим телом, извергнул пламя. С мерзким свистом, взбивая облака дыма над чёрной тягучей жидкостью, снаряды кучно впились в деревянную обшивку линейного корабля. В ответ вся эскадра начала прицельный огонь, по шести, семи… Нет, восьми галеонам сразу. На «Мозгоеде» лопнул трос, и разорванные снасти со скоростью нападающей анаконды, свиваясь, падали на палубу…
Станислав не пошевелился.
— Мы уже горим? — невозмутимо вопрошал маркиз Виллигби…
— Нет и даже не тонем, — отвечал капитан…
Палуба галеона при каждом попадании вздрагивала всем телом живого чувствующего существа и, с каждым ответным залпом, выдыхала из преисподней батарейных деков угарные газы. Там внутри этого организма шла весёлая работа. Всем дьяволам преисподней Вельзевул не порекомендовал бы туда соваться. В аду дышалось легче…
Акула учуял не ладное:
— Ветер стих, теряем ход.
— Ничего! Сильнее стрельба! — кричал Грейсток.
Вытащив из ножен шпагу и стуча ей по сапогам, как тростью, он неторопливо пересекал по периметру палубу, будто гуляя по дорожкам своего имения, прислушивался к шипению Мааса и вздрагиванию Мери, наблюдал дым, вырывавшийся из трюма корабля и уточнял курс.
Жёлтый камзол с «Реал Папа» стал при этом быстрее перемещаться, и Стасу даже наскучило его весёлое мельтешение. А Теодор бодро целился в командора, но расстояние не позволяло совершить пистолетный выстрел.
— Вот дьявол! Как заговорённый! — бубнил он…
Благодаря почти утихшему ветру галеон несло по морскому течению прямо на «Реал Папа». Наконец, Леопард прокричал:
— За Жизнь и Королёву, ребята! Вперёд!
Паруса обоих морских монстров тлели свечками, уже практически сгорели пеньковые канаты. Пылающее от прямого попадания бревно мачты, круша всё вокруг, рухнуло в преисподнюю, увеча людей.
Разгорелась дикая бойня — драка на кулаках, ножах, кто чем мог… И даже зубами…
— Класс! — веселился Леопард и, поправив бандану, вклинился в самую гущу драки…
Раздирающий душу скрип и треск повис над головами, и на палубу свалилась тлеющая мачта с «Реал Папа». Трубач громко выводил свои рулады. С корабля святош вторая мачта бодро ушла в наклон и, наконец, легла поперёк палубы «Мозгоеда». Огромный великан с шипением поднял её одной рукой и перекинул обратно. Разлетающиеся щепки со скоростью пуль врезались в ромлян.
— Господи, пронеси! — это орал Джейкоб Скелет.
Господь-бог решил правильно: огонь бешеной лисицей метнулся к пороховым люкам «Реал Папа», огненный жар приблизился к оружейным складам, и «Морской Мозгоед», как трусливая девица, не спрося мнения капитана, по собственной воле, со скрипящим визгом, прихватив огромным, невесть откуда взявшимся черпаком, свою команду, отпрыгнул на десять метров в бок… «Реал папа» вдруг расширился, как надутый мыльный пузырь, и затем куда-то исчез… Ден Рудж полетел над морем, раскинув руки, словно птица крылья, в этом удивительном полёте перед ним открылась вся картина Вест-Индской битвы. Линейные корабли стреляли в облака и друг друга…. Наконец, Ден начал пикировать, и картина, наблюдаемая им с высоты разом исчезла, а вода сомкнулась, шкипер рассмотрел деревянную женскую руку ловко схватившую его поперёк. Рудж смог только открыть обожженные губы:
— Машка, отпусти! Ребра…
— Щенок! Лучше рёбра, чем голова…
Виталио Маурицио тоже пережил кульбит, вынырнув, он быстро оценил где берег и стремительно грёб руками в сторону земли…
Наконец, все стихло.
Выпив рома залпом, Теодор одобрительно хлопнул Скелета по плечу. Станислав приказал ставить галеон левым боком, запирая этим маневром все корабли Триумвирата в Индской бухте. Нужен был новый манёвр.
Прихлебывая чёрное, цвета дёгтя кипрское вино, Стас решительно изрёк:
— Флот римский в Нью-Дели необходимо уничтожить, чтобы и памяти не осталось.
— Боб, тебе бомбы приготовить надо.
— Слушаюсь!
— Теодор, скоро ночь, и их проще будет доставить.
— Ок!
Ночью начали прямой наводкой обстреливать огнём ромские корабли.
Спустя годы, в своих воспоминаниях, Ден напишет: «Пеньковые, пропитанные смолой снасти под горячим тропическим воздухом загорались, как опилки, и вот уже упала мачта ещё на одном из ромлян. На наших глазах тонул второй фрегат эскадры.
— Вперёд! — приказал Стас.
Их увидели, и лёгкие римские лодки пошли на пересечение, затем, взяв шлюп, постарались уничтожить сидящих, но невероятный смуглый великан, увенчанный шлемом из белых рогов, легко разметал всех нападавших… Мери смотрела на милого сверху и умилялась…
А затем, рогатый гигант, словно вырастал из палуб линейных кораблей, сея панику и рассыпая нитки искрящего пороха…
— Готово! — через половину часа, отчитывался Маас.
Ден позже записал в воспоминаниях: «Всё, что осталось от флота Триумвирата — чёрный жирный слой копоти на утро за бортом… В одну лишь ночь, один странный галеон (на миг превратившийся в эскадру), уничтожил весь ромский флот!».
Глава 14
В первый день весны на бостонской стоянке торговых судов ударом колокола оповестили портовых чиновников о прибытии очередного корабля. Весна ознаменовала свой приход выпавшим за ночь снегом, а влажный ледяной ветер продолжал гнать с моря новые тяжёлые тучи.
Высадиться в такую погоду было сложно. Даже у причала закрытой гавани ощущалась сильная качка, и шлюпки долго мотало. Но, несмотря на сильную боковую волну и долгую борьбу с ней, люди приблизились к пирсу.