Эта ночь обозначила себя новыми звуками. Такой шум он слышал во время бури, когда с неба падал обжигающее яркий свет, и только влага всегда сырого леса не давала болезненным укусам повредить его ствол. Маас не был любопытен. Неизменность течения времени не обязывала к дополнительному знанию, но установленный им порядок должен был быть соблюдён. И вырастив дополнительный росток, он направил свой взгляд к далекому берегу.
Глава 5
Остров оказался не маленьким.
Неделю они вынужденно медленно и без остановок, осторожно, продвигались вокруг него, огибая прибрежные мели. Мери перестала занудно подшучивать над командой, каждый раз заставляя вздрагивать, проходивших мимо. Она опасалась рифов.
Наконец, было выбрано место стоянки.
С одинокой, но высокой горы вулканического острова, окружённой складчатыми уступами, осторожно извиваясь, спускалась река. Где-то в чаще буйного леса она медленно текла, огибая камни и пузырясь водоворотами, где-то ныряла с уступов, с грохотом падая на гранитное дно, но подходя к океану, уже успокоившись, неторопливо текла по песчаному руслу. Это движение нанесло поперёк течения мели из чистейшего белого песка. А подмытые корни деревьев по берегам казались блестящими щупальцами то ли гигантского спрута, то ли семейки резвящихся кальмаров. Там, в глубине чащи, где река была мутной и глубокой, она являлась общежитием семейства бегемотов и крокодилов, а здесь — у берега, обмелев, вливалась многочисленными чистыми прозрачными ручейками в глубокую синюю реку. Бурелом вблизи пляжа резко превращался в скромную, но аккуратную полянку с невысокой травой и здесь, рядом с мелкой и чистой водой реки, Станислав решил произвести высадку.
Почти двое суток все рубили подлесок вокруг и ровняли землю. Готовились основательно, после печальных событий недавней ночи. Наконец, едва рассвело, Теодор и Ден, встав на краю организованной площадки, наблюдали, как пятнадцать полуголых мужиков тащили сбитый шатёр. Издалека казалось, что на красноватой глинистой почве расположилась огромная зелёно-коричневая, ядовитая медуза, выброшенная на берег прибоем. Постепенно, эту кучу, сшитую из рваных парусов, смогли натянуть на сбитые шесты. Получился гигантский гриб дождевик.
Со стороны леса, на удалении от шатра, поставили частокол двухметровой высоты с зазубренными верхушками-колами. В результате, позади остался влажный и тёмный тропический лес. Отсюда он казался плотной зелёной стеной, скрывающей за своим фасадом из непроницаемой мглы листьев таинственную и ужасную тропическую флору и фауну. На фоне глубокого синего неба громада болотно-зелёного леса, со стороны моря выглядела кружевной переливающейся серебром и золотом песка бахромой. Было невозможно поверить, что такие разные миры могут близко соседствовать друг с другом. Эта смена происходила не постепенно: впереди был буйный и жуткий зелёный великан, со своими шорохами и звуками.
С берега было видно, что у самого горизонта где-то далеко в центре острова вставали гора и её пригорки, которые сливались и переходили друг в друга, словно застывшие волны. Они обращали свои коричневые морщинистые лица вверх, а склоны, покрытые жёстким мехом золотистой выгоревшей травы, казались бородой странного спящего великана. По вечерам лес зажигался зловещим багрянцем самых агрессивных тонов.
На рассвете четвертого дня, в день назначенный для переезда, вдали показались чёрные точки быстро перемещающихся по морю долблёных каноэ. Издалека они показались кучкой черных поганок.
С высокого борта галеона на группу подплывающих печально смотрел Гризли. Повернувшись к стоящему рядом Хьюго, он, наконец, мрачно сообщил: «Пойду, за бутылкой подкрепляющего!».
Через три четверти часа на борт забрался шустрый гонец, который, получив увесистое булькающее глиняное послание, споро отправился к вождю!
Вечером, восседая на табурете в кубрике, как белолицый Хозяин перед аборигенами, Теодор важно повествовал: «В этом краю он — нечто, вроде нашего роммского Папы. Его слово для них закон. И, вообще, здешний Рон — смешной мошенник, ну а надежно подружиться — это, прежде всего, доказать, что мы ТОЖЕ понимаем толк в… Напитках, скорее всего и в девочках», — последнюю фразу Леопард сообщил присутствовавшим страшным шепотом.
Ещё через двое суток, благоустроенная стоянка напоминала деревню. Вокруг прямо под ногами сновали куры, доносился лай собак, и слышался крик сумасшедшего петуха, встречающего свой собственный рассвет, каждые полчаса.
Станислав в подзорную трубу грустно рассматривал эту суету. Вокруг наспех сооруженных шалашей, обмазанных глиной, хаотически перемещались взявшиеся ниоткуда люди. Они сверкали разукрашенными голыми телами, и Станислав подумал о том, что молодой девушке, находящейся на корабле, не стоит наблюдать представленные во всем разнообразии мужские достоинства.
Торговцы с обеих сторон демонстрировали свои товары прямо на земле. Получился пёстрый ковёр несуразно наваленных вещей. Но и обладатели этих богатств, и покупатели, не обращая внимания на разный цвет кожи и внешний вид, одинаково радостно теснились, отчаянно спорили, болтали и размахивали руками. Чего только здесь ни обменивалось! Станислав был не то что удивлен, он поразился размерам импровизированного рынка, организованного за несколько суток совместного ведения хозяйства! Продавалась крупная речная рыба, уже прокопчённая на костре и насаженная на короткие палки; тут же подвяливалась и распространяла запахи тухлятины якобы свежая рыба. На земле валялись тюки тканей, изъятых со сгоревшего корабля, которые пытались поменять на морской жемчуг чудесного розового и голубого цветов. Среди этих ярких пятен мелькали куры, бегающие и сидящие в плетёных корзинах. Лежали собранные в ближайших джунглях фрукты, лесные орехи и другие неведомые плоды. С веревок свисали выпотрошенные ящерицы и крысы. Продавалась какая-то глиняная посуда, металлические иголки, порох, клизмы, парусиновые туфли, невесть откуда взявшиеся, детские пелёнки и пальмовое вино, разлитое в выдолбленные тыквы. За всем этим безобразием важно наблюдал Акула Боб и неизвестный темнокожий, в голубой шёлковой набедренной повязке да охотничьей шляпе с фазановым пером!
***
Из дневника Полины.
Весь вечер я шила себе костюм. Придумала широкие юбку-штаны, которые сшила из подола платья, разрезав его на четыре части и сшив по краям. Получилась юбка, но можно ходить в ней как в мужских широких штанах. По-другому было бы неудобно. И ещё, рискнув, я подрезала их. Теперь целиком виден башмак, и даже часть лодыжек. На такой конфуз долго не решалась. Но строгий Боб сказал, что на острове по-другому мне не бывать.
Утро только наступало. Облачка цвета розового шёлка с маленькими белыми кружавчиками висели над морем. Я спустилась в лодку. На охоту в первый раз уходили мои знакомцы. Возглавлял поход хмурый с похмелья Теодор.
Горы обволакивал и скрывал туман, а на траве ещё не высохла роса. Семь аборигенов и семь полуодетых загорелых пиратов шагали гуськом. Я стояла на холмике и махала им вслед. Наконец, они свернули на узкую извилистую тропинку, что вела в сторону гор и исчезли из виду.