Черные глаза Эхомбы пытались проникнуть сквозь пелену окружающей растительности.
- Не думаю, что есть такой эликсир. Если бы он существовал, я бы его непременно прихватил. - Пастух посмотрел на своего товарища. - Симна, я знаю, что слишком много тревожусь. И когда я не тревожусь о вещах, о которых следовало бы тревожиться, я начинаю тревожиться о вещах, о которых тревожиться не следует. Видимо, я попросту излишне добросовестный.
- Точно, - кивнул северянин. - Я знаю для этого другое слово: "дурень".
- Может быть. - Эхомба не стал оспаривать определения друга. Безусловно, это одна из причин, почему я здесь и терпеливо переношу твою болтовню и ворчание кота вместо того, чтобы лежать дома с женой и слушать смех своих детей.
С трудом прожевывая кусок мяса, Симна прохрипел:
- Что только подтверждает мною сказанное. - Когда он отправлял в рот остатки вяленого мяса, на его лице мелькнуло любопытство. - В чем дело? Что-то увидел?
Северянин вскочил и с тревогой уставился в ту сторону, куда глядел его рослый спутник.
- Нет, - проговорил Алита, не отрывая взгляда от своей добычи. Что-то услышал.
- Кот прав. - Эхомба во все глаза смотрел на запад. Несколько крупных болотных птиц, подобрав под себя ноги и расправив крылья, взвились в небо. - Ничего не могу разглядеть, но кое-что слышу...
Симна всегда считал, что обладает более острыми чувствами, нежели средний человек, и был, в сущности, прав. Однако за последние несколько недель он понял, что в сравнении со своими товарищами глух и слеп. Эхомба объяснил другу, что все это благодаря времени, которое он провел на пастбищах со скотом. У человека, который остается один на один с дикой природой, естественно, обостряются все чувства. Симна слушал эти объяснения и понимающе кивал, поскольку они были разумны. Однако тут чего-то не хватало. Ничто из того, что слышал или видел воин с момента их первой встречи, до конца не объясняло Этиоля Эхомбу.
Насытившийся кот с довольным урчанием оторвался от тщательно обглоданных останков добычи и начал умываться, пользуясь толстыми лапами вместо полотенец, а слюной - вместо мыла и воды. Не обращая на него внимания, Эхомба пристально смотрел в западном направлении.
- Я пока ничего не слышу. - Симна напрягал слух, понимая, что вследствие своего небольшого роста он все равно ничего не увидит раньше длинного как жердь пастуха. - Ради Гийемота, что вы оба, в конце концов, слышите?
- Плеск, - спокойно сообщил Эхомба.
- Плеск? Посреди бескрайнего болота? Вот уж настоящее откровение. Я и не чаял услышать что-нибудь подобное.
Как всегда, его сарказм ничуть не тронул пастуха.
- Ноги, - хмуро проговорил Этиоль. - Множество ног.
Северянин слегка напрягся. Он посмотрел вокруг и убедился, что помнит, где лежит меч, отложенный на ночь.
- Ага, ноги. Сколько ног?
Пастух глянул на товарища сверху вниз; его голос не изменился. Иногда Симна спрашивал себя, изменится ли у Эхомбы голос, если он вдруг увидит конец света? И приходил к выводу, что нет.
- Тысячи.
Мрачно кивнув, Симна ибн Синд повернулся и поднял с земли меч.
VI
Пульсирующая живая волна надвигалась на них с запада, слегка отклоняясь к северу от островка. На какой-то момент Эхомбе и Симне показалось, что опасность пройдет мимо. Затем волна повернула, и стало ясно, что она искала именно их.
Ее передний край был неровным, не обычным предсказуемым завитком морской волны, а каким-то ломаным и пенящимся. Причина этого вскоре стала очевидна. На путешественников надвигалась вовсе не волна, а вода, летящая из-под тысяч копыт. Лошади гнали перед собой воду, и пена поднималась, словно туча насекомых, в панике улетающих от пожара.
Два человека и один кот стояли как вкопанные. Такое решение принять было нетрудно, поскольку ничего иного им не оставалось. Остров, на котором они переночевали, был единственным клочком твердой земли, и как бы отчаянно путешественники ни работали своими шестами, их крепкая, но не шибко скоростная плоскодонка с трудом обогнала бы и черепаху, что уж тут говорить о бешено скачущем табуне.
Само по себе зрелище было великолепным. Для Эхомбы, никогда не видевшего лошадей, красота и грация этих многочисленных животных явились настоящим откровением. Он не мог предположить, что в пределах одного основного типа тела может наблюдаться такое разнообразие размеров и окрасок. Симна правильно описал это животное - в целом. Лошади действительно походили на зебр, однако если пастух знал только три разных вида зебр, то в огромном табуне, мчавшемся прямо на них, было такое разнообразие животных, какое может разве что привидеться во сне.
На Симну это зрелище тоже произвело сильное впечатление, но по другим причинам.
- Никогда не видел столько пород! Большинство из них мне незнакомо.
Путники стояли на влажной земле, и их обутые в сандалии ступни слегка утопали в рыхлом песке. Эхомба повернулся к Другу.
- Кажется, ты говорил, что знаешь это животное.
- Да, несколько мастей и пород, однако ничего подобного я никогда не видел. - Он указал на приближающийся табун. - Мне думается, что никто никогда ничего такого не видывал - ни варвары на плато Кох, которые практически не слезают с коней, ни всадники королей Муренго, считающие обитателей своих золоченых конюшен наиболее ценным достоянием. Человек с крепкой веревкой, опытом и хорошей сбруей нашел бы, чем тут поживиться.
- По-моему, ты говоришь об отлове и одомашнивании в не совсем подходящем месте. - Алита наконец очнулся от дремоты и рассматривал приближающийся табун. - От этих травоядных прямо-таки несет дикостью.
Симна фыркнул:
- Ты смотришь на них просто как на пищу.
- Нет. Только не на этих. - Кот прищурился, оценивающе глядя на лавину сильных ног и длинных шей. - Вообще-то среди такого плотного стада я мог бы кого-нибудь быстренько убить и присесть, чтобы покушать, но от этих травоядных пахнет паникой и отчаянием. А бешеный скот ведет себя ненормально. Такие твари скорее всего набросятся на меня и растерзают. Мне нужна добыча в здравом уме.
- Значит, они действительно безумны. - Эхомба, опершись на копье, пристально всматривался в несметное число лошадей, которые по мере приближения к острову начали замедлять бег. - Интересно, почему? На вид вполне здоровые животные.