- Я ничего такого не умею. - Копаясь в мешке, Эхомба кинул неодобрительный взгляд на своего преисполненного надежд товарища. - Ты ожидаешь слишком многого от простых деревенских жителей.
- Даже если и так, - отозвался Симна, не отрывая глаз от котомки, - то лишь потому, что уже знаю, на что способны простые деревенские жители.
- Тогда ты, возможно, будешь разочарован. - Пастух наконец вытащил руку из недр мешка. - У меня есть только это. - Он держал маленькую желто-коричневую пятиногую морскую звезду величиной не более нескольких дюймов.
Симна неуверенно насупился.
- Похоже на морскую звезду.
- Так оно и есть. Память о побережье моей родины. Камушки, которые ношу в кармане, я собирал сам, но перед уходом посмотрел не все, что положили мне в мешок друзья и родные. На это я наткнулся много дней назад.
- Точно, морская звезда, самая заурядная. - Наклонившись, Симна принюхался. - Пахнет прибоем и морем. - Он был весьма разочарован. - Какая от нее польза? Разве только напоминать тебе об океане? Или ты намерен сунуть ее под нос этому жеребцу в надежде, что он влюбится в соленую воду и, освободившись от загадочных оков, которые его тут держат, поведет весь табун к побережью ближайшего моря?
- Что за дикое предположение! - Эхомба пристально рассматривал маленькое тонконогое иглокожее, чьи раскинутые конечности даже не закрывали его ладони. - Ничего подобного произойти не может. Ты меня удивляешь, Симна. Мне казалось, что ты человек рациональный, не склонный к нелепым фантазиям.
- Это у меня нелепые фантазии?! - Симна, глубоко уязвленный, ткнул обвиняющим перстом в невзрачного обитателя песчаного дна. - И что же ты предлагаешь: скормить его завтрашней лошади, чтобы она оказалась на море?
- Теперь ты говоришь уже настоящий вздор, - пожурил его Эхомба. С этими словами он повернулся налево, отвел руку назад и как можно дальше швырнул крохотное пятиконечное беспозвоночное.
Озадаченный Симна следил, как летит морская звезда, вращаясь вокруг центрального узла своего твердого высушенного тела. Алита тоже проводил ее взглядом, а Аргентус наблюдал за полетом с видом отрешенного превосходства. Морская звезда описала дугу и упала в стоячую воду с легким всплеском. И сразу скрылась из виду.
Симна смотрел во все глаза. Алита тоже. Аргентус отвел взгляд. Но тут же обернулся.
Что-то произошло с болотом в том месте, где исчезла звезда. Поверхность воды замутилась и будто закипела. При отсутствии геотермальной активности болотная вода пузырилась и пенилась. Шквал радостного ржания пронесся в воздухе, словно оркестр духовых инструментов принялся исполнять аллегро какого-то безумного композитора. Симна отступил к ближайшему дереву.
- Осторожно, братец. Если они запаникуют...
Но этого не случилось. Более пронзительное, резкое ржание взлетело над смешанным хором. Признавая за Аргентусом превосходство, табун повернулся к нему в ожидании приказа. Конь рысью пробежал вперед и назад между рядами лошадей и берегом, успокаивая самых нервных. Огромный табун остался стоять на месте, прислушиваясь и внимательно наблюдая за происходящим.
В том месте, куда упала морская звезда, бурлящая вода сначала помутнела, а затем сделалась темной от ила. Кипение на поверхности стало распространяться во все стороны, но не концентрическими кругами, как можно было бы ожидать, а по совершенно прямым линиям. Их было пять, расходящихся из пузырящегося центра, и каждая соответствовала ноге уже невидимой морской звезды. Полоски всплывающего ила, отдаляясь от своего истока, постепенно расширялись, пока каждая не достигала сначала пяти, потом десяти и, наконец, двадцати футов в ширину. Одна из дорожек пролегла прямо мимо острова, между табуном и песчаным берегом.
Так же быстро, как и началось, кипение и пузырение стало ослабевать. После них оставался осадок ила и грязи, поднявшихся со дна. Когда бурление прекратилось, все это начало густеть и застывать, образуя широкие твердые дорожки. Их было пять, каждая соответствовала ноге морской звезды. Они поднимались всего на один-два дюйма над поверхностью воды. Эхомба надеялся, что этого окажется достаточно.
- Вы слишком долго бегали по воде. - Он указал на чудесные дорожки из грязи. - Попробуйте пробежаться по ним. Может, вы даже отыщете путь, по которому доберетесь в родные места.
Аргентус неуверенно ступил на поднявшуюся со дна насыпь. Эхомба затаил дыхание, но затвердевшая грязь не обрушилась под тяжестью коня, не осела и не превратилась снова в месиво из земли и воды. Осваиваясь, Аргентус медленно повернулся и ударил по поверхности передним копытом. Когда же он вновь посмотрел на путешественников, Эхомба увидел, что конь беззвучно плачет.
- Не знал, что лошади могут плакать, - заметил пастух.
- Я умею разговаривать, так почему бы мне не уметь плакать? Не знаю, как вас отблагодарить...
- Пока не надо благодарностей, - предупредил Эхомба. - Вы по-прежнему здесь, посреди болота. Сначала посмотрим, выведут ли дорожки вас на свободу. А когда вас здесь не будет, то ладно, можете поблагодарить меня. Пастух улыбнулся. - Как бы далеко вы ни были, я вас услышу.
- Не сомневаюсь. - Повернувшись, Аргентус встал на дыбы, ударил передними копытами по воздуху. С гривой, сверкающей в дымке солнечного света, он был похож на отлитый из чистого серебра обелиск. Аргентус пронзительно и радостно заржал, и тысячи ушей повернулись в его сторону. Табун снова зашевелился, но это движение порождалось надеждой, а не тревогой.
Сначала робко, а потом все смелее небольшие группы начали отделяться от табуна. Тяжеловозы и пегие лошади пошли по одной из временных дорог. Рысца вскоре сменилась энергичным кентером [легкий галоп], а затем радостным, безудержным галопом. Грохот тысяч копыт сотрясал болото, и маленький островок дрожал.
Гиппарионы и эогиппусы вели лохматых первобытных лошадей в другом направлении, выбрав иную дорогу, как, собственно, им и подобало. Они убегали не только из западни болота, но и из современной среды. В этом мире некоторые из них останутся, однако во всех других они будут бежать назад сквозь время, как по лугам и полям.