- Не "Что", - поправила женщина. - "Как". Нас волнует образ мыслей народа. А то, о чем они думают, - не наше дело.
- Совершенно не наше, - добавил монах на дальнем конце стола. - Мы решительные противники вторжения в личную жизнь.
Эхомба тем не менее сомневался.
- А указывать людям, как им думать, не является вторжением?
- Ни в коем случае. - Сияющий монах в центре разжал ладони и положил их на стол. Золотые символы на его мантии запрыгали и замерцали в приглушенном свете, наполнявшем помещение. - Таков путь к преуспевающему и процветающему обществу. Ведь вы не станете оспаривать, что все виденное вами в Тетсприахе говорит о процветании, что люди столь же здоровы и привлекательны, как и их жилища?
- Пожалуй, - признал пастух. Эти люди не только позволили им с Симной во время допроса не отдавать оружие, но и разрешили коту сопровождать их во внутреннее святилище. Значит, они совершенно уверены. Вот только в чем? Вооруженные служители, сопровождавшие сюда друзей, остались снаружи. Ни у одного из монахов не было даже кинжала. Каким образом они могли защититься, если, к примеру, Симна выйдет из себя и бросится на них с обнаженным мечом? Они сидели за столом с таким видом, словно их не беспокоила опасность, которую могут представлять собой вооруженные иноземцы. На Эхомбу все это производило сильное впечатление. Это и тревожило его, и вызывало у него острое любопытство.
- Ладно, - вздохнул северянин. - Скажите, что мы должны сделать, чтобы выбраться отсюда? Если это штраф, то мы постараемся наскрести денег и заплатить.
- О нет. Штраф характерен для примитивных насильственных режимов. Женщина снова улыбнулась ему. - Это все равно что приставить вам нож к горлу посреди улицы. Нам никогда такое в голову не пришло бы.
- Ни в коем случае, - подтвердил средний монах. - Мы не являемся карательным органом, наказывающим физически либо финансово.
Симна почувствовал некоторое облегчение.
- Приятно слышать.
- Тогда чего вы от нас хотите? - В отличие от своего друга Эхомба не успокоился. - Зачем нас сюда привели?
- Как зачем? Разумеется, чтобы вам помочь! - Все трое заулыбались еще лучезарнее, чем раньше.
Услышав такое заявление, северянин утратил самообладание.
- Что вы имеете в виду - "помочь"?
Монах слева взглянул на него с бесконечным сочувствием.
- Конечно же, мыслить надлежащим образом.
Симне ибн Синду эти слова не понравились. В высшей степени не понравились.
- Благодарю, но я думаю самостоятельно вот уже почти тридцать один год, и этот процесс вполне устраивает меня в том виде, как он протекает. Живу своим умом, так сказать.
- О, не беда, - заверил его монах. - Подобной точки зрения придерживается большинство неверно мыслящих, но это легко исправимо. Не беспокойтесь: мы займемся этим в ваших же интересах.
- Клянусь Гамбралой, мне что, по слогам вам повторить? Я не желаю, чтобы "этим" занимались!
Эхомба успокаивающе положил ладонь на плечо другу. Но распалившийся Симна сбросил руку, хотя из уважения к товарищу не выпалил тех слов, которые вертелись у него на языке.
- Почему вас заботит то, как мы думаем? - Пастух обратился к заседателям совершенно спокойным голосом, и тон его выражал почтение и неподдельный интерес. - Мы прибыли из других земель и всего лишь идем через вашу страну. Если повезет, то уже через несколько дней мы пересечем границы Тетсприаха. Тогда наш образ мыслей больше не будет вас касаться.
Женщина медленно покачала головой.
- Если бы мы позволили такому случиться, то уклонились бы от исполнения своего долга в отношении нашего собрата. На всех нас тогда следовало бы наложить епитимью.
- Вы с каждым гостем так обращаетесь? Не думаю, что у вас завязались добрые торговые отношения с соседями. - Симна несколько успокоился.
- Некоторые из наших соседей склонны прислушиваться к убеждениям, сообщил монах слева. - С другими у нас заключены договоры, которые, к сожалению, запрещают нам подвергать их искуплениям, предусмотренным за незаконное мышление. Однако с вами такого договора нет.
- И потому, - добавил монах, сидящий в центре стола, - у нас имеется чудесная возможность распространить правильное мышление в таких странах, названия которых нам даже неизвестны! Когда вы вернетесь в родные места, то станете апостолами тетсприахского образа жизни.
- У меня для вас новость, - огрызнулся Симна. - Я апостол только одного образа жизни: образа жизни Симны ибн Синда. Я весьма им доволен, однако не бегаю туда-сюда, норовя навязать его еще кому-нибудь, как не стану никого заставлять есть мои любимые блюда.
- С этим мы сумеем справиться. - Человек на дальнем конце стола широко улыбнулся, но за улыбкой таилась скрытая угроза.
- Никто ни о чем подобном не предупреждал нас, когда мы входили в вашу страну, - проговорил Эхомба. - В противном случае мы обошли бы Тетсприах стороной.
- Овцевод должен был сказать вам. - Женщина с грустью покачала головой. - Какое небрежное отношение к прекрасному уму. Большая часть его раздумий неправильны.
Когда Эхомба познакомился с Ламиди Кубертом, он был не в состоянии понять, почему такой общительный и приятный человек выбрал уединенную жизнь высоко в горах. Теперь он понял. Наверное, Роили и помогла ему бежать. Но у обычных граждан Тетсприаха нет собак-колдуний. Богатые и благополучные, они находились в западне. Или, поправился пастух, тела их свободны и лишь умы опутаны сетями.
- Не знаю, что вы называете правильным и неправильным мышлением, сказал монахам Эхомба. -Знаю только, что мой друг Симна думает так, как он думает, а я думаю так, как думаю я, а Алита думает по-своему - и мы намерены продолжать так думать.
- Большой кот нас не интересует, - сообщила женщина. - Звери повинуются инстинкту, а не разуму.
Алита на мгновение прервал умывание, а затем снова принялся вылизывать и оглаживать себя. Видимо, его вполне устраивало то, что прения ведет Эхомба.
- Но тебя и твоего друга мы наставим на путь истинный. И благодаря этому вы станете счастливее.