Пока грузчики выносят мебель, бригадир потихоньку увлекает главу семьи в кухню. До меня доносится негромкий, но твердый голос:
— Значит, машину к парадному не подогнать, хозяин, а в путевке у меня написано: подъезд свободный. И оплачивали вы, между прочим, как за свободный…
Шеф свое дело туго знает. То, что по квитанции заплачено, его не больно греет. Сейчас он объяснит, что документы неправильно оформлены, и машину ему не подогнать, и мест не двадцать пять, как указано, а все тридцать, и что вот это, лишнее, они не повезут… Вот так, не повезут, и все. У нас покуда не коммунизм, чтоб за бесплатно работать…
— Ну, почему же за бесплатно. Мы как-нибудь сумеем компенсировать. Сколько, вы полагаете?
Шеф загибает пальцы: этаж четвертый, лифта нет, 30 метров от подъезда до машины, 30 — обратно… Итого дополнительных услуг… Глава семьи в замешательстве. Он прикидывает, что такую сумму он зарабатывает за неделю добросовестного труда. «Нет, это уж, знаете, слишком. Это вы хватили». Дело хозяйское. Перевозите сами. И от подъезда до машины — тоже, пожалуйста, сами тащите. А в машину они погрузят — это ради бога. Как хотите, так и тащите. Все, хозяин… Время — деньги. У нас еще заказ в Купчине… До свиданьица…
Несколько коротких, быстрых, хорошо рассчитанных и умело нанесенных ударов, и противник повержен… Один, два, три, четыре… И вот уже полез во внутренний карман пиджака за бумажником. Все. Нокаут. Борьба была недолгой. Впрочем, и силы неравными.
А эти трое тем временем работают в поте лица. Пока шеф там, в кухне, зарабатывает каждому из них на кусочек масла. Нет, до этой деликатной работы они еще не доросли. Еще не тянут. Так, грубая рабочая сила.
Но работают грамотно. В темпе и — что самое главное — аккуратно. Не бьют, не бросают, не царапают. Даже стекла из стеллажа вытащили, мол, оберните одеяльцем, чтоб не разбить, не дай бог… Спокойные такие, не хамят, не ругаются. Вежливые. Вот и бабушка, которой вообще трудно угодить, которая не скрывает своего отвращения к джинсам, уже очарована, уже улыбается, уже доверительно сообщает им о своем несчастье, этом капремонте, который как снег на голову, и вот теперь надо уезжать куда Макар телят не гонял, а ведь здесь, в центре, вся жизнь прожита. А они кивают: дескать, понимаем вас, но ничего, привыкнете, и шутку какую-то довольно уместно вставляют.
— Ах какие милые, — шепчет бабушка. — Надо им дать пятерочку сверху, как ты думаешь? — обращается она ко мне. — Не обидятся?
— Обидятся, — говорю я. — Ни в коем случае!
Бедная, наивная бабушка!
…Обнажились стены со следами от старых фотографий. Опустели комнаты, будто жизнь от них отторглась и спрессовалась в странном смешении в этом ящике с надписью: «Перевозка мебели». Последняя коробка уложена в машину, последний узел втиснулся в просвет между шкафом и диваном. И странно видеть свой письменный стол без ящиков с сокровенным нутром, и чудно сидеть не за ним, а на нем, прислонившись спиной к холодильнику и обнимая глобус… Хлопнула дверца кабины, качнулся и поплыл наш старый дом, зияя дырами выбитых стекол и облупившейся штукатуркой — как больной, как раненый. Кажется, мы уезжали отсюда последними: строители уже ломали во флигеле перегородки и устанавливали во дворе подъемный кран…
Примостившийся рядом на ящиках бородатый грузчик чиркнул спичкой, закуривая.
— Жаль покидать родные пенаты?
Он повернулся ко мне, снял кепку и вдруг громко и заразительно засмеялся, откинув назад голову:
— Значит, не признаешь? В упор не узнаешь?
И этот взрывной, столько раз слышанный когда-то в институтских коридорах и аудиториях смех не оставлял никаких сомнений.
— Боря! Боже мой!.. Ну совершенно не узнать!
За те годы, что мы не виделись, Борис из молоденького студента с румяным лицом и пышной шевелюрой превратился в крепко сбитого бородача, модно подстриженного, с хрипотцой в голосе.
— Солидный мужик стал? — словно угадав мои мысли, сказал Боря.
— Весьма. Ну как ты, рассказывай. Как живешь, что делаешь, где работаешь?
И, только задав самый главный для бывших однокурсников вопрос: «Где работаешь?» — соображаю, что Боря, дипломированный инженер-электрик, только что грузил мебель в моей квартире в составе бригады грузчиков.
— Подрабатываешь в Лентрансагентстве?
— Нет, работаю.
— Временно?
— Постоянно.
Сказал и улыбнулся насмешливо.
— Давно?
— С полгода так.
Затянулся глубоко сигаретой. Получилась небольшая пауза.
— А… диплом? — спрашиваю.
— Диплом храню как память. Чтоб потомству показывать. — Смеется. Кидает быстрый взгляд на товарищей: они не слышат, разговаривают о своем.