Экскурсанты слушали мой рассказ внимательно. Только молодой лохматый парень в очках и в куртке со множеством кнопок, по-видимому студент, не вытерпел.
— Позвольте, — перебил он меня. — Вытаскивая конфеты из коробок, крупу из мешков, рыбу из бочек, они обворовывали самих себя…
— В том-то и дело, что нет. Мешки, ящики, коробки и бочки с внутритарными недостачами кладовщики сразу отпускали получателям, — объяснил я, — и недостачи перекочевывали таким образом к ним.
— И что же потом? — допытывался студент.
— Потом бывало по-разному. Недостачи рано или поздно вскрывались, но в магазинах, например, где учет суммарный, природу их определить уже было трудно. В тех случаях, когда они обнаруживались в результате самопроверок, работники магазинов стремились покрыть их за счет обмана покупателей либо путем получения на базе «левых» товаров, нередко тех, которые были украдены у них же. Бывали и такие случаи, когда получатели, особенно иногородние, выявляли эти скрытые недостачи при перевешивании товаров после доставки на место. Тогда они предъявляли к базе претензии и требовали возмещения ущерба.
— Много ли было таких претензий? — поинтересовалась скромно одетая пожилая женщина, по всей видимости бухгалтер.
— Как вам сказать, — ответил я. — В квартал, если брать по каждому складу, то немного. За год их накапливалось порядочно. Особенно по винно-кондитерскому, лабазному и рыбному складам. Получатели писали, например, об обнаружении в бутылках с водкой размокших окурков, табачного пепла, о том, что в коробках с конфетами не хватает верхних рядов, или о том, что в бочках с рыбой, полученных по весу брутто, вес нетто не соответствует указанному в трафарете.
— Любопытно… — заметил студент. — Как же поступало в таких случаях руководство базы?
— Иногда оно назначало проверки. Эти проверки редко заканчивались взысканием недостач с кладовщиков. Получателям, как правило, рекомендовалось требовать возмещения недостач от фабрик — изготовителей продукции либо списывать их как естественную убыль, возникшую при транспортировке товаров.
— Явно незаконные рекомендации! — возмутилась женщина-бухгалтер.
— Как раз об этом и писали на базу некоторые получатели, — согласился я с ней. — Они прямо указывали, что товар украден и списывать его недостачу на естественную убыль недопустимо.
— В торговле всегда были честные, прямые и смелые люди! — послышалась чья-то реплика.
Ее заглушили голоса других экскурсантов:
— Выходит, руководство было заодно с ворами!!!
— Наверняка ему подбрасывали… — не без ехидства заметил студент.
— Да, оно получало свою долю, — подтвердил я. — Кладовщики или их заместители ежемесячно вручали директору и его заместителю определенные суммы денег. Эти поборы почему-то назывались абиссинским налогом.
— Как же в этих условиях работали ревизоры? — полюбопытствовала женщина-бухгалтер.
— Ревизоры управления пользовались репутацией самых деликатных людей. Они никогда ничего не просили, но о своем приезде на базу звонили ее руководству заранее. Приехав туда, они отсиживали за бумагами положенный срок, в акт включали лишь безобидные нарушения и, получив за это вознаграждение, удалялись…
— Сколько же эта банда успела украсть? — спросил студент.
— За несколько лет она причинила государству ущерб на сумму свыше двухсот тысяч рублей.