Тем не менее когда этим чудесным утром он спустился на первый этаж, на лице его блуждала тень мрачноватой озабоченности. Эта легкая тень едва ли была заметна для посторонних глаз. Но сам он осознавал ее существование, некие грустные мысли заложили складки на его челе, придавая лицу беспокойное и нерешительное выражение.
Проходя по холлу, он решительно расправил плечи, словно сбросил с себя какую-то тяжкую ношу, миновал гостиную и вышел на застекленную террасу, где на мягких подушках нежилась его жена, попивая апельсиновый сок.
Двадцатитрехлетняя Кей Стрендж была необыкновенно красива. Она была обладательницей стройной, точеной фигурки, темно-рыжих волос и такого прекрасного цвета лица, что доведение его до совершенства обычно требовало минимального количества времени и косметики. Помимо того у нее были неотразимые темные глаза и брови, что так редко соседствуют с рыжими волосами.
– Привет, красотка, – беспечно сказал ее муж. – Что у нас на завтрак?
– У вас, а не у нас! – сморщила носик Кей. – Ужасные кроваво-красные почки, грибы и ветчинный рулет.
– Звучит довольно заманчиво, – заметил Невиль.
Он положил себе всех вышеперечисленных яств и налил чашку кофе. На несколько минут на террасе установилось приветливое молчание.
– А-ах… – томно сказала Кей, покачивая голой ножкой с аккуратными ноготками, покрытыми алым лаком. – Какое прелестное утро! В конце концов, Англия не так уж и плоха, правда?
Они совсем недавно вернулись с юга Франции.
Невиль, бегло просмотрев газетные заголовки, уже заинтересованно читал спортивную страничку, поэтому просто хмыкнул в ответ, выражая некоторую неуверенность.
Вскоре он отложил газету и, намазав тост мармеладом, занялся письмами.
Пачка писем была довольно объемистая, но большую часть он порвал и выбросил. Рекламные проспекты, извещения и прочая печатная галиматья.
– Мне не нравится сочетание цветов в нашей гостиной, – сказала Кей. – Можно, я ее переделаю, Невиль?
– Как тебе заблагорассудится, моя красавица!
– По-моему, общий тон надо сделать переливчато-синим, – мечтательно проговорила Кей, – и множество атласных подушек цвета слоновой кости.
– Чтобы ты кувыркалась в них, как обезьянка, – пошутил Невиль.
– Ты сам вполне можешь последовать моему примеру, – сказала Кей.
Невиль распечатал очередное письмо.
– Да, кстати, – сказала Кей, – Шерти приглашает нас отправиться в Норвегию на его яхте в конце июня. Какая жалость, что мы не можем. – Она незаметно посмотрела в сторону Невиля и с тоскливым вздохом добавила: – Как я люблю морские путешествия.
По лицу Невиля пробежало легкое облачко какой-то задумчивой нерешительности.
– Неужели мы обязательно должны ехать к этой старой зануде Камилле? – мятежно спросила Кей.
Невиль нахмурился:
– Конечно, должны. Послушай, Кей, мне казалось, мы давно покончили с этим вопросом. Сэр Метью был моим опекуном. Они с Камиллой вырастили меня. Если и существует на земле место, которое я мог бы назвать своим родным домом, так это именно Галлс-Пойнт.
– Ну ладно, ладно, – сказала Кей. – Раз уж это наш долг, то ничего не поделаешь. В конце концов, ведь мы получим все ее деньги, когда она умрет, и я понимаю, что нам стоит немного подлизаться к ней.
– Что значит – подлизаться?.. – сердито сказал Невиль. – Дело вовсе не в этом. Кстати, она не распоряжается нашими будущими деньгами. Ей назначено пожизненное годовое содержание, но впоследствии по завещанию сэра Метью все его состояние перейдет ко мне и моей жене. Так что, моя милая, все дело в привязанности. Как ты не можешь понять этого?
Она немного помедлила с ответом и потом сказала:
– Конечно же, я все понимаю. Я просто притворяюсь, потому что… ну, в общем, я знаю, что я в данном случае – нежеланный гость, меня там только терпят. Они ненавидят меня! Да, да, именно так! Леди Трессильян воротит свой аристократический нос и смотрит на меня с презрением, а Мери Олдин вообще, разговаривая со мной, глядит куда-то в сторону. К тебе-то они прекрасно относятся. Вот ты и не замечаешь, что происходит.