Лязг. Лязг. Лязг.
Он целовал меня, как будто я была украшением на капоте, которое он пытался привинтить на место. Он целовал и покусывая, исследуя и восхищаясь. Разве он не знал, что на каком-то уровне все женщины теряют девственность в одиночку? Это был поцелуй на прощание с невинностью. В этот момент это перестало быть чем-то замечательным и стало обременительным. Я больше не возбуждалась так сильно.
Правда была в том, что это было больно. Это жгло. Это было отстойно .
На протяжении всего времени Роу шептал мне на ухо сладкие пустяки. Вещи, в которые, как я знал, он не мог поверить по-настоящему. Такие вещи, как: « Иисус, Дот, я мог бы жить внутри этой узкой киски, если бы ты мне позволила», и «Ты самая красивая девушка во всей гребаной вселенной, никаких близких секунд» , и «Наблюдать за моим членом внутри тебя — это более захватывающе, чем ночной Париж».
Это длилось намного дольше, чем среднее время, которое, как сообщали мои друзья, их парни занимались с ними сексом. Я ожидала пять минут — десять, если мне не повезет. Но нет. Казалось, скандал будет продолжаться вечно . Я планировала свой 401(k), пока он был там, безжалостно пронзая мою бедную девственную плеву тем, что, как мне показалось, было его одиннадцатидюймовым членом.
У него тоже были трюки. С его языком, его большими пальцами, его зубами. Трюки, которыми я мог бы восхищаться, если бы мой разум не был зациклен на том, как объяснить Дилан, что произошло, если она когда-нибудь узнает, а затем пресмыкаться в следующем столетии в надежде, что она простит меня.
Дилан осталась здесь, в Стейндропе. Она решила, что студенческий долг не стоит степени гуманитарного факультета, которая не даст ей никаких возможностей.
« И вообще , — усмехнулась она, когда я в последний раз затронул эту тему, — я вообще ни в чем не хороша. Я бы зря потратила деньги на диплом, который мне, скорее всего, никогда не пригодится » .
Мы обещали навещать друг друга раз в два месяца, но я знала, что Дилан беспокоится, что я брошу ее ради новых, блестящих городских друзей.
Наконец — слава Иисусу — Роу проворчал: «Блин, я иду».
«Да. Полностью. Я тоже». Я убрала руку из-за его плеча и укусила кулак, чтобы подавить крик боли. Я беспокоилась, что мои внутренние органы запутались вокруг его члена. А что, если он вытащит и заберет с собой мои кишки? Эта штука между его ног была опасна для здоровья .
Грохот нарастал внутри меня, когда я услышал скрип колес автомобиля, резко остановившегося справа от меня, за которым последовал хруст гравия. Еще одна пара едет на гору Мак-аут, чтобы немного поразвлечься. Дверь автомобиля захлопнулась за моей спиной.
И тут я услышал голос моего лучшего друга, который ни с чем нельзя было спутать.
«Кто-нибудь лучше подержит мои серьги » . Тенор Дилана был словно ножницы, разрезающие мое сердце на листок бумаги в форме Иуды. «Потому что я собираюсь убить суку».
«Блядь». Роу отшатнулся от меня, словно я был огнем. Его закованный в презерватив пенис материализовался из моего тела по одному дюйму за раз, мокрый и совершенно слишком большой, чтобы уместиться внутри чего-либо, кроме спасательной шлюпки. Он сдернул презерватив, завязал его и застегнулся.
«Пожалуйста, скажите мне, что у меня кровоизлияние в мозг и я не вижу того, что вижу». Дилан протопала к нам, ее неоново-розовые ботильоны чавкали по гальке под ней. На ней была красная кожаная юбка, которую она одолжила у меня, клетчатые носки до колен и черный свитер. Она выглядела очаровательно . И еще она была зла. В основном зла. Намного больше, чем я ожидал, если честно.
Роу набросил свою кожаную куртку мне на торс, и вот тут я вспомнила, что во время нашей секс-вечеринки он снял с меня рубашку и бюстгальтер.
И еще — почему я не двигался? Не говорил? Не дышал? О. Точно. Потому что в ситуациях «бей или беги» я всегда прибегал к третьему варианту — замереть . Я бы просто превратился в камень и притворился мертвым.
«Кэл!» Дилан остановилась передо мной, ее темные, приподнятые глаза блестели от слез. «Что за... что за дерьмо , чувак?!» Она вскинула руки в воздух, словно это была лапша без костей, прежде чем указать на Роу. «Это мой брат. Что ты делаешь?»
Это был очень справедливый вопрос. На который у меня не было хорошего ответа.
Лицо Дилан было ужасным. Ее полная нижняя губа дрожала, а ее яблочные щеки были окрашены в розовый цвет. Я совершенно не рассчитал, насколько ее это будет волновать. Я заглянул ей за плечо. Я заметил Такера, мускулистого хулигана, которого мы оба ненавидели, сидящего в водительском сиденье машины, которая привезла ее сюда, делая вид, что читает страховые документы. Вероятно, боялся, что Роу сделает из него боксерскую грушу, если узнает, что он здесь.