— Да.
— Пропадешь тут без мобильной связи.
Всю следующую неделю Виктор приходил поздно, но всегда бодрый и веселый. Вообще Нина Георгиевна теперь ни разу не видела мужа в состоянии прежней глубокой задумчивости. Балагур и шутник – он был чужим. Он был чужим в этом мире. С легким ужасом она чувствовала, как ее непреодолимо тянет к этому мужчине. Наступило время школьных каникул и Машу выпросили к себе дедушка и бабушка с ее стороны. Оставшись одни, супруги испытывали немалый дискомфорт. Нина Георгиевна, кляня себя за беспринципность, старалась задерживаться на работе и страшилась сама себя. В первый же выходной Виктор предложил организовать маленький семейный праздник, натащив кучу деликатесов.
— Откуда такие богатства, нигде ничего нет?
— Наши отдельные родственники оказались особами, приближенными к дефициту и бартеру. Вот они и поделились с родней бескорыстно.
— Так уж бескорыстно?
— Ну не совсем. Ну что, за нас!
— За нас.
В этот вечер Нина Георгиевна открыла мужа с совершенно непривычной стороны. И на следующий день на работе она, как девчонка не к месту хихикала и краснела, вспоминая происщедшее. Господи, оказывается бывает же такое.
Половина ноября прошла у Виктора в непрерывных встречах и сборе информации. Такая знакомая и почти родная прошлая действительность оказалась совсем неизвестной. Изменилось не прошлое – изменился он сам, а точнее его взгляды на прошлое. Перемены в оценках были так глубоки, что он с недоумением и подозрением поглядывал на собеседников, разглагольствующих о политике и экономике. Выходит вот таким бараном и он был тогда. Только теперь Виктор понял, что «открыть глаза» на будущее здесь просто некому. Верхи не могут по-новому, низы не хотят по-старому, а как мочь – никто не знает. И если к власти придет Боря сотоварищи, становится страшно, а если не придет – еще страшней. Куда ни кинь, везде клин. Расползалась экономика и одновременно рушилось мировоззрение людей.
— У нас есть загранпаспорта? — спросил он вечером жену, уютно уткнувшуюся ему в подмышку.
— У меня есть, я ездила в Чехословакию, — с гордостью ответила Нина. — А ты от поездки отказался, да и по правде денег на это не было совсем.
— А как у тебя с языками?
— Как у всех – со словарем.
— Понятно, «Гитлер капут, шиссен, шиссен».
— Подумаешь, ты тоже со словарем в своих справочниках копаешься.
— Вот как раз по-английски я говорю бегло и по-французски – тоже. Скоро за рубеж будем собираться. К весне прям и двинем, так что займусь документами. Надо там покататься, осмотреться. Машина нужна. У нас права есть?
— Какая машина? Деньги откуда? Да народ за них в очередях душится, переплачивает неимоверно. Как ты на права сдашь при твоем зрении?
— Все решим. И с правами и с деньгами и со зрением. Интересно, когда Норбеков свою книгу напишет?
— Кто это?
— Пока неизвестный человек, а потом очень известный. Спи.
— Ты ничего мне про будущее не рассказываешь. Рак хоть победят?
— Увы. Спи.
Через неделю Виктор принес домой водительские права с двумя категориями.
— Зачем тебе категория «С»?
— А шоб було. Пригодится, поверь. Машины я умею водить. Загранпаспорт будет через месяц, все-таки здесь порядочная глухомань.
— Скажешь тоже. До Москвы – всего ничего.
— Кстати о птичках. Не пора ли нам, мать, подумать о переезде в славную столицу? Здесь долго будет глухо, как в танке.
— Ты серьезно?
— Дальше некуда. Срок – конец 91 года. А пока надо заработать маненько детишкам на молочишко, мужику на машинку, жене на колготки.
— Ты же не работаешь. Откуда все это?
— Точнее я не работаю на дядю, и надеюсь, никогда не буду работать. Нам нужно взять что-нибудь в кредит через два месяца, причем на полную катушку.
— Зачем?
— Верьте мне, люди. Так надо.
Еще через неделю Виктор пришел с новостью.
— Поздравь меня. Я теперь – начальник РСУ при местном управлении бытового обслуживания.
— Виктор, зачем тебе это? Ведь там три алкоголика и три безрукие тетки. И вообще, как ты туда попал, ты же конструктор?
— А на что родня? Пусть сполняет хункции. Дядя-мент помог, да и ребятишки из конторы глубокого бурения настойчиво порекомендовали.
— Господи, а как ты с ними связался? Ведь съедят.
— Им скоро тоже где-то работать надо будет. Пуссяй охраняют мою контору. Кусать хотца всем, а хорошо кусать – тем более.
Еще через неделю Виктора вызвал шеф, начальник управления, бывший участковый, выпертый из органов в свое время за махровый алкоголизм.
— Виктор Егорович, здравствуй, присаживайся, извини за беспорядок.
Беспорядком состояние кабинета начальника можно было с натяжкой. Дверь полированного шифоньера висела на одной петле, на шторах лежал толстый слой пыли, в углу ржавел солидный и заброшенный телефонный коммутатор. Было видно, что начальник бывает здесь нечасто, пожелтевшие бумаги на столе это только подтверждали. Но честь бывшего офицера неукоснительно соблюдалась – шеф был чисто выбрит и слегка пьян.
— Рассказывай, что за революцию ты у себя проводишь. Говорят даже базу восстанавливаешь?
— Так точно, Александр Александрович. Набираю новых людей, штат был укомлектован на четверть, стройматериалы ищу. Вот заявки на цемент, гипс, ДСП, пиломатериалы и прочее. Нам бы бензинчику, электроарматуры. Вот список новых мастеров на согласование.
— Материалы сам на складах посмотри, там черт ногу сломит. Горючки подкину, хоть залейся, ты только план дай по ремонту. Председатель райисполкома всю плешь проел, показатели, говорит, портишь. Как ему объяснить, что на таком фонде зарплаты людей не удержать.
— Александр Александрович, давай я людей с повременки на сдельно-премиальную переведу, а фонд увеличивать не надо. Только своего зама по капстроительству отправь куда-нибудь с повышением, желательно в другую отрасль.
— А кто будет заниматься строительством жилья хозспособом? И так полный швах.
— Отдайте мне и эти функции. И ремонт домов быта тоже заберу.
— Хм. Удивил. Согласен. Чего еще хотел?
— Там у нас стиральный порошок гэдээровский в прачечных списывается. На глаз тонны две. Отдавай его нам и старые слежавшиеся химикаты для фотоателье тоже, ну можно полированной доски на щедрость подкинуть.
— На хрена они тебе?
— Добавки будем делать морозоустойчивые. За счет этого можно будет отделку делать почти при минусовой температуре. А порошком будем с субподрядчиками рассчитываться, в магазинах он на глазах исчезает.
— Голова. Подумывал я об этом, да без проверяющих месяца не обходиться, мы же контора местного подчинения. Больше времени на совместные застолья уходит. Бабы, а пьют как лошади.
— Ну, на халяву и шифер вафля.
— Эт точно. Говорят, совсем не пьешь?
— Почему совсем? По служебной необходимости.
— Ладно. На том и порешим. Ты заходи, если что. Видишь, у нас одни бабы, а мужиков на наши зарплаты не загонишь.
Через два месяца Виктор наполовину укомлектовал штат и вышел на план ремонта квартир для населения. Вторая половина штата как бы тоже числилась в РСУ, однако работала только на Виктора. Шабашникам было все равно, где работать, лишь бы хорошо платили. На первых порах пришлось крепко поцапаться с ними. Не было у удальцов понятия "контроль качества". Теперь же появился специальный человек, знающий и хорошо оплачиваемый. Для особо непонятливых как бы в штате появились пара молодцов, быстро и доходчиво проясняющих заблудшим овцам, кто есть ху.
Злобно матерясь, Виктор осматривал промбазу, на которой базировался. Числившаяся введенной в эксплуатацию, база оскорбляла глаз пустыми глазницами окон, осыпающимися отмостками, электропроводкой, соплями свисающей по серым от потеков стенам. Понятно, что половина материалов была пропита и просто разворована. Шеф не появлялся здесь месяцами. Автотехника находилась в ужасающем состоянии. Техосмотры давно были просрочены. Автокран-восьмитонник, числившийся в штате техники, не просматривался совершенно. По слухам был пропит лично шефом, за копейки. Виктор отделил для себя только два цеха и четыре кабинета, где проводил качественный ремонт. Внешне база оставалась прежней развалюхой.