В Нимуле нас ждет большое разочарование. Мы день и ночь нажимали на весла, чтобы приблизить момент получения рождественской почты. Вот уже почти месяц, как мы потеряли всякую связь с почтовыми и телеграфными ведомствами. Но, увы, в Нимуле также нет почтовой конторы.
Отсутствие почты — один из наиболее чувствительных ударов, которые достались на нашу долю с тех пор, как мы в пути. Словно пришибленные, возвращаемся на пристань, в молчании устанавливаем палатку на берегу реки; каждый про себя думает мрачную думу. Откладываем на утро рекогносцировку порогов Фола, чей рев доносится до нашего лагеря.
Наступает следующий день, как всегда ослепительно сияющий. За ночь наше уныние рассеялось, и мы отправляемся дальше, всецело поглощенные трудностями нового отрезка пути.
В который раз уточняем маршрут. Позади уже приблизительно тысяча семьсот километров, до Средиземного моря остается еще пять тысяч.
Мы вполне втянулись в походную жизнь, способны каждый день преодолевать изрядное количество километров по воде, в зависимости от силы течения и попутного или встречного ветра. Мышцы у нас затвердели, а руки достаточно загрубели, так что можем грести ежедневно по многу часов подряд.
За эти два месяца мы сильно похудели, но, в общем, здоровы. Один Жан страдает хроническим гаймаритом, и это нас тревожит, потому что болезнь его изнуряет и может повлечь за собой осложнения.
С того места, где мы сейчас находимся, начинаются пороги Фола. Нил здесь снова наталкивается на скалистый барьер и с неодолимой силой прокладывает себе сквозь него дорогу.
Вначале он широко разливается и становится очень мелким. В иные годы на этом участке реки скапливается столько плавучих островов, что в сухое время года можно переходить с одного берега на другой. Местные жители утверждают, что по такому своеобразному мосту крупные животные, в первую очередь слоны, перекочевывают с востока на запад, во время своих таинственных миграций. Затем Нил устремляется в глубокое ущелье, пробивает в отвесных скалах проход, ширина которого в некоторых местах не превышает двенадцати метров (на водопаде Мерчисон — семи метров). Далее на протяжении двухсот километров следует цепь порогов, о которых нам не удается ничего узнать.
На дорогах Бахр-эль-ГебеляМы решаем проделать эти двести километров пешком, следуя вдоль участка Нила, который суданцы назвали Бахр-эль-Гебелем, т. е. Рекой гор.
До сих пор мы видели африканские дебри лишь с реки, теперь мы сможем наблюдать их, так сказать, из-за кулис.
Прежде всего нам необходимо позаботиться о багаже. Воспользовавшись попутным грузовиком, едем в Джубу. Здесь у меня и Джона начинается бурный приступ малярии, но благодаря энергичной помощи местного тубиба (врача) мы через два дня оказываемся на ногах. Гораздо серьезнее заболел Жан.
Приходится без него возвратиться в Нимуле. Там нанимаем трех носильщиков. Наша кладь, сведенная к минимуму, весит не больше полусотни килограммов. Сюда входят две складные кровати, личные вещи, карабин с тридцатью зарядами, камера, два фотографических аппарата, изрядный запас пленки, наконец, весьма облегченная походная кухня, небольшое количество риса, сухарей и консервов.
Снарядив таким образом нашу экспедицию, трогаемся в путь, направляясь к Нилу через ущелье в горах Куку, самая высокая вершина которых не превышает двух тысяч метров.
Стоит необычайная сушь. Дождя не выпадало уже несколько месяцев. Земля — в трещинах. Трава, словно стекло, ломается под ногами.
Наконец, мы выходим к глубоким ущельям, по которым течет Нил, с ревом низвергаясь с одного порога на другой.
Постепенно долина расширяется. Она покрыта довольно редкой древовидной растительностью саванного типа; тут акации с острыми шипами и тонкие мимозовые кусты, сикоморы и мальвовые, из которых добывают гуммиарабик, дикие плантации рафиевых пальм, колонии крупных чертополохов с опасными колючками.
Притихший Нил течет среди папирусов и тростников, берега покрыты густой растительностью, сквозь которую мы лишь изредка видим его сверкающую поверхность. Ориентируемся по приглушенному реву воды да по громкому фырканью бегемотов, многочисленные стада которых по-прежнему населяют воды реки.
Во многих местах редкий лес сменяется высокими травами. Мы непроизвольно держимся ближе друг к другу, идем в затылок, зная, что высокая трава — излюбленное убежище буйволов. Мы потонули в траве, достигающей сплошь и рядом двух с половиной метров, шагаем наугад, ожидая, что всякую минуту можем столкнуться нос к носу с одним из этих жвачных, которое не преминет на нас броситься и поддеть на свои рога. Спастись от него в таком месте нет никаких шансов. Наше единственное оружие, карабин, тут совершенно бесполезно. Спешу отметить, что за все время путешествия вдоль Нила нам ни разу не пришлось натолкнуться на буйволов. Чувствуем, что они где-то близко, то и дело попадаются их следы и совсем свежий помет, но животных не видим. Такое положение раздражающе действует на нервы. А буйволы, видимо, уже давно учуяли нас и потихоньку ретировались.