Наблюдатели же действовали совершенно легально по обе стороны фронта и это было в порядке вещей.
Вот и Сергей, не так давно вместе с коллегой, находящимся в Ливане, подбросил в воздух монетку, чтобы определить куда ехать. Теперь он был у одной воюющей стороны, а его товарищ у другой.
Неужели никто не посылает на такие войны под видом журналистов кадровых военных, подумал Громов, ожидая пока на его звонок ответят, чтобы они учились на чужих ошибках и вели сбор данных? Нет? А жаль.
Ответили.
— Привет, Кирилл, — сообщил Сергей. — Принимайте. К вам летят два.
И только после этого понял, что совершил поступок безрассудный, глупый и опасный. Любой прохожий, услышав его слова, мог вызвать полицейского и сообщить ему о подозрительном иностранце. Здесь привыкли быть бдительными не на словах, а на деле. Было время, когда чуть ли не каждый день террорист-смертник взрывал себя в переполненном магазине или в автобусе.
То, что говорил Сергей, мог сообщать лишь шпион, засланный на территорию противника и предупреждающий ливанские ПВО о том, что им надо приготовиться к воздушной атаке. За такое могли посадить, надолго, может навсегда. А еще телефонные переговоры должны прослушивать и записывать. Как позже выяснилось, что съемочную группу «Аль Джазиры», за такие же звонки на ливанскую территорию с предупреждениями о налете, действительно посадили в тюрьму, но может, они и вправду были шпионами.
Хорошо, что их Игорь не слышал. Он пошел купить себе воды, пока Илья с Сергеем снимали улицу. Спецслужбам он их конечно сдать не мог, ответственность за то, что стал невольным участником преступления, тоже штука не очень приятная. А если бы ливанцы сбили те два самолета, полетевших на бомбежку?
«Хезболла» ответила на налет бомбардировщиков очередным обстрелом. Завыла сирена.
Громов знал, что теперь ливанцы пристрелялись. Если раньше от их обстрелов страдали лишь случайным образом, к примеру, споткнувшись и разбив нос на бегу к бомбоубежищу, то теперь человеческая кровь полилась по-настоящему.
Вдруг он услышал вой летящей ракеты и, сообразив, что она где-то рядом, невольно нагнул голову, словно бы пытаясь от нее уклониться.
К этому моменту все прохожие попрятались в бомбоубежище и на улице остались только Сергей с Ильей. Они стояли неподвижно, застыв, словно соляные столбы, прекрасно понимая, что им остается лишь надеяться, что ракета пролетит мимо.
— Никак вы не научитесь в бомбоубежище прятаться! — крикнул им Игорь.
Оглянувшись на его голос, Сергей спросил:
— А ты?
— За вами я пришел, — сообщил Игорь.
Он держал в руке запечатанную и запотевшую бутылку с минералкой, но пить явно не собирался, похоже про нее совершенно забыв.
Ракета врезалась в жилой дом, всего лишь в сотне метров от того места, где стояли Сергей и Илья. Дом был четырехэтажным с двумя подъездами. Вот один из подъездов медленно, очень медленно, как будто время приостановилось, начал разваливаться. Из окон вырвался огонь, стены раздулись, цементные швы разошлись. Подъезд осыпался, стал грудой битого камня, дорогу заволокло цементной пылью.
— О, черт! — сказал Илья.
Они не стали подходить к дому ближе. Ну, чем они могли помочь тем, кто в нем был? Они видели, что первыми к дому подъехали на двух внедорожниках хасиды — ортодоксальные евреи, похожие друг на друга, как родственники. Они всегда носят черные длинные халаты, из-под которых высовываются веревки с узлами, на головах у них черные шляпы, а из-под шляп торчат закрученные волосы.
Громов всегда считал, что во всем надо иметь меру, а такое проявление религиозности — уже за гранью. К примеру, у хасидов была специальная служба, которая занималась сбором останков людей. Они считают, что человек должен быть похоронен полностью, то есть собирают все разбросанные взрывом куски тел, а если на асфальте была лужа крови, то ее промачивают тряпочкой, а потом эту тряпочку хоронят вместе с другими останками.
— Дай глотнуть, — попросил Сергей у Игоря.
— На.
Тот протянул ему бутылку, покрытую следами грязных пальцев. Сергей откупорил ее, и хотел было сделать большой глоток, но вода оказалась слишком холодной, и у него заломило зубы. Пришлось пить осторожно, прежде чем глотать, предварительно согревая ее во рту.