Как раз за несколько секунд до этого сирена замолчала, поскольку минута, отведенная на эвакуацию, истекла.
Громов подумал, что наверное так следует учить спортсменов ставить рекорды. Не успел добежать за минуту до бомбоубежища — все, считай, что ты труп. Каждый раз расстояние надо увеличивать и со временем спортсмен за минуту будет пробегать все большую дистанцию. Кажется, он даже видел подобную систему в одном из тележурналов «Ералаш» и называлась она бразильской. Там один мальчик именно так учил своего приятеля стоять на воротах. За его спиной были не настоящие ворота, обтянутые сеткой, а витрина парикмахерской. Пропусти он мяч — тот разобьет витрину. Когда они витрину все-таки разбили, то тут же стали по бразильской системе обучаться бегу.
Поляк с тревогой смотрел на нечто находившееся у Сергея за спиной, в море. Кажется, там что-то происходило. Даже Илья, забыв о камере, смотрел туда же.
Понимая, что это отвлекает от репортажа и, испытывая поэтому раздражение, Громов оглянулся и как раз застал тот момент, когда в море упало две ракеты. В месте падения выросли высокие столбы. Получилось очень эффектно, словно ливанцы положили ракеты точно у него за спиной, поскольку прознали о включении.
То, что ракеты попали в фокус камеры и теперь видны на заднем фоне, можно было не сомневаться. Илья их тоже видел и конечно чуть скорректировал план.
«Только бы режиссеры в студии, как раз сейчас, не перекрыли меня какой-то картинкой», — подумал Громов.
Он чуть изменил текст сообщения, рассказал о ракетах, и это удачно вписалось в новость, которая началась с информации о воздушной тревоге, замолчавшей лишь несколько секунд назад. Теперь все могли увидеть ее причину.
— Будьте осторожны, — напутствовали его из студии.
Збигнев показал большой палец и спросил:
— Все?
— Да.
Громов вытащил пачку сигарет. До эфира он не курил, поскольку из-за этого мог сесть голос. Теперь следовало позволить себе немного расслабиться. Сергей предложил сигареты поляку. Тот отказался.
— Мне сообщили, что в город попало несколько ракет, — сказал поляк.
— Где?
— Точно не знаю.
— Ясно. Спасибо за информацию.
— Что будем дальше делать? — спросил Илья.
Он освободил свою камеру от проводов, соединявших ее с аппаратурой поляков, сложил штатив и был готов к дальнейшим подвигам, но на лице его читалось, что он с большим удовольствием послал бы все очень далеко, а потом отправился слегка заморить червячка.
— Ты же шавермой перекусил, когда я текст писал, — сказал ему Сергей.
— Разве это еда? — ответил Илья.
— А почему бы и нет?
— Понятно. Опять куда-то спешно едем? — обреченно спросил оператор.
— В госпиталь. Надо посмотреть, что там.
В госпиталь их не пустили, оставили за воротами, поскольку никто из них не пострадал, а значит им нечего было делать внутри. Вот если кого-то из них, не дай бог конечно, ранит или они попадут в автомобильную катастрофу или еще что с ним неприятное приключится — тогда добро пожаловать.
Но вовсе не это им говорил офицер, которого поставили охранять ворота госпиталя. На шее у него висело автоматическое ружье М-16. Положив на него руки, офицер мельком взглянул на аккредитации.
— Военная цензура, — сказал он, — мы не хотим, чтобы началась паника. Нельзя внутри снимать.
Он точно извинялся, что не может разрешить войти внутрь.
Какие ужасы там скрываются? Причем, нельзя не признать, что показанные по телевизору развороченные тела своих солдат, настроение жителям страны не поднимают.
— А снаружи? — спросил Громов.
— Если вы не будите заходить за ворота, то можно.
Пострадавших во время обстрела в госпиталь, видимо, уже привезли, сейчас ждали тяжело-раненных с фронта, а там-то действительно идет война. Армия обороны Израиля пересекла ливанскую границу, но встретила сильное сопротивление, и войска продвигаются в час по чайной ложке, неся большие потери. Большие потери — это когда за день убивают десять солдат, но даже если убивают одного — это все равно потеря.
Вертолетные винты заполоскали воздух. На посадку шел транспортный Сикорский, огромный, как морская рыбина, выкрашенная в защитные цвета. На территории госпиталя находилась большая посадочная площадка для вертолетов. Из здания выбежало несколько человек, одетых в светло-голубые халаты, они катили двое носилок. Их предупредили об ожидаемом количестве раненых. Винты вертолета еще не успокоились, врачи придерживали руками шапочки, чтобы их не сорвал ветер.
Илье было видно, что происходит возле вертолета гораздо лучше, чем Сергею. Камера заменяла бинокль, правда, не очень хорошо, но заменяла. Он видел, как бездыханные тела сгрузили на тележки, повезли их в госпиталь. Сергей лишь рассмотрел, что у одного раненого перевязана бинтами грудь, а у другого еще и голова.