Сентябрь подходил к концу, когда мы с Серегой оснастили все три аквариума. В каждом из них был установлен свой тепловой режим и условия кормления. Я несколько засомневался в том, что так можно делать: как узнать, что повлияло на рост мальков – температура или корм? Но Серега очень уверенно сказал, что он знает, как вычленить температурный фактор. Я, как всегда, не стал с ним спорить, тем более, что сам эксперимент меня практически не интересовал, а вот на результат посмотреть хотелось. Свежая рыбка на столе тоже могла бы смотреться неплохо. Никакого кощунства я в этом своем намерении съесть продукт эксперимента не усматривал, поскольку взрослых карпов все равно кто-нибудь должен будет съесть.
К концу октября карпы очень выросли. Особенно это было заметно в одном аквариуме, где обитатели были раза в два больше, чем в остальных. Серега был очень доволен результатом. Он сказал, что ему удалось случайно наткнуться в старинной литературе на описание некоего способа вскармливания рыбы, подаваемой к царскому столу в семнадцатом-восемнадцатом веках, а может, и ранее. Этим делом занимались в Измайлове, где с давних пор находились теплицы и оранжереи, в которых вызревали различные овощи и фрукты, даже дыни и арбузы. Кроме того, там специальным образом откармливали уток, гусей, фазанов, другую живность и в том числе разные сорта рыб. Для всего этого годами, десятилетиями отрабатывались специальные технологии, которые, в основном, передавались из уст в уста, но иногда, очень редко, находились люди, способные записать их и даже опубликовать. Какой-то, судя по фамилии фон Горн, немец описал как выкармливали рыбу к царскому столу и послал письмо в Петербург, в академию наук, где его опубликовали. Вот эта публикация и попалась на глаза Сереге.
В отличие от меня, Серега мало увлекался художественной литературой. Он жил в окружении фолиантов с научными трактатами из разных областей знаний, но преобладали среди них толстые книги и тоненькие брошюры по химии и биологии. Происхождение этих книг мне было известно. Еще год или полтора назад Серега, любопытный как и все мальчишки забрался на чердак своего дома. Там, среди всякого хлама, он наткнулся на целую библиотеку, сваленную на пол как попало. Происхождение библиотеки вскоре прояснилось. Об этом поведала соседка по этажу, прожившая в доме почти всю свою жизнь и видевшая, что Серега перетаскивает книги с чердака в свою квартиру. Она рассказала его матери о том, что в их квартире до войны проживал профессор московского университета по фамилии Гофман с женой и дочерью – студенткой университета.
– В 1937 году профессора, всю жизнь занимавшегося наукой и преподаванием, разоблачили как врага народа. Все небольшое семейство было арестовано, и больше их никто никогда не видел. В профессорскую квартиру, а ее и по сей день так именуют жильцы дома, въехал важный сотрудник НКВД. Он жил в ней один. Несмотря на то, что до страшного комиссариата было рукой подать, за ним каждое утро приезжал не менее страшный черный автомобиль. Помимо водителя в нем всегда находилось двое охранников. Но важный сотрудник однажды вдруг не вернулся с работы, и квартира несколько месяцев простояла опечатанная. Перед самой войной в нее въехал военный с семейством, но и они прожили в квартире недолго. С началом войны военный отправился воевать, а его семейство уехало в эвакуацию. Никто из них в квартиру не вернулся. Кто-то из бывших жильцов и перетащил профессорскую библиотеку на чердак. Ну а потом в эту квартиру въехали вы, – закончила свой невеселый рассказ соседка.