— Тоже верно, — кивнул Теренс, — Но откуда тогда здесь взялся этот документ?
— Документ… — прошептала Элис, не сводя глаз с цифр, — Тот, кто потерял эту записку, вряд ли обрадуется, если информация, содержащаяся в ней, попадёт не в те руки.
— Интересно, что это? Мы могли бы попробовать подобрать ключ, — с надеждой предложил Терри.
Элис медленно покачала головой.
— Нет… Думаю, не стоит.
— Как хочешь… тогда отдай её Феликсу, и забудь.
— Феликсу… верно. Пожалуй, я так и поступлю.
Небо за окнами приобрело оттенок оружейной стали. Элис вышла на крыльцо и жадно вдохнула холодный рассветный воздух. После бессонной ночи ей страшно хотелось спать, несмотря на изрядное количество энергетического напитка.
Следующие несколько суток слились в один длиннющий день: отчасти оттого, что Элис почти не смыкала глаз, — на дежурствах редко удавалось выкроить часок-другой для сна, отчасти потому, что ничего нового не происходило. Кристофер Тайлер выглядел мрачным и угрюмым, говорил мало и довольно жёстко пресекал любопытство курсантов, а всякий раз, когда кто-либо из агентов приставал к нему с расспросами, он хмурился и уходил от ответа. Всеобщие опасения подкрепляло также и то, что ни во вторник, ни в среду Феликс в штабе не объявился.
— И куда это он запропастился? — спрашивала себя Элис всякий раз, проходя мимо кабинета Феликса, двери которого по-прежнему оставались запертыми.
Дни сменяли ночи, и под конец Элис стало казаться, что эта неделя никогда не кончится. На ночных дежурствах пару раз к ней присоединялась Анабель, — из чувства солидарности, а один раз — Джеймс: в тот вечер он повздорил за ужином со Стюартом, и, целясь в него, разнёс столовую мощной ударной волной. Но все остальные смены Элис пришлось коротать в одиночку.
Впрочем, одиночество сейчас было даже кстати: хотя она приняла решение последовать совету Терри и отдать шифровку Феликсу, найденный документ занимал все её мысли, не давая покоя, словно невыполненная домашняя работа. Бродя ночами по тёмным безлюдным коридорам штаба, Элис думала только об одном: как расшифровать послание. Она перебрала все известные ей ключи, по ходу дела изобрела ещё несколько, но ни один из них даже близко не подходил к загадочному шифру.
Можно было, конечно, смириться с мыслью о том, что числа эти не более чем бессмыслица, и убедить себя, что найденная бумага — не самая удачная шутка Терри, но девушка не торопилась делать преждевременные выводы. Вдобавок, обострившаяся в последнее время интуиция подсказывала ей, что за невинной на первый взгляд запиской кроется что-то до чрезвычайности важное.
Вскоре, однако, произошло событие, заставившее её на время забыть о нерасшифрованном документе.
Это случилось в понедельник утром. Широко зевая от усталости, Элис возвращалась на Кирпичный переулок с последнего ночного дежурства. Пришлось топать пешком: её несчастный "Гелиос" всё ещё стоял в ремонте, а наводить портал не было сил.
Глаза слезились от неприлично яркого солнца. Наконец впереди показались знакомые очертания покатых черепичных крыш. Мечтая лишь об одном: добраться до спальни и упасть на кровать, Элис открыла дверь, и, не глядя по сторонам, вошла в дом.
Вошла, чуть не сбив с ног Эмили, спешащую на работу.
— Юджиния! — восторженно воскликнула она, не слушая её извинения, — Вот это да! Такой огромный! И наверняка дорогущий.
— Не поняла. Что ты имеешь в… — Элис подняла голову и запнулась на полуслове. Всё пространство тесной хозяйской прихожей занимал роскошный букет белоснежных гладиолусов в плетёной корзине. Перистые веточки аспарагуса были украшены жемчужными бусинами, призванными имитировать капельки росы, а на нежных лепестках цветов трепетали яркие тропические бабочки — живые, не бумажные.
— Я вышла на крыльцо, а там — это, — Эмили смотрела на девушку со смесью зависти и восторга, — Должно быть, его принесли рано утром. Еле в дверь прошёл. Как славно, что ты пришла домой именно сегодня!
Букет был действительно гигантских размеров: ещё немного, и он бы тянул на веник.
— М-да… Хорош, ничего не скажешь. Но почему ты решила, что это именно мне? — Элис шевельнула цветы, потревожив пару бабочек, и из корзины выпал конверт. Адресат указан не был.
— Ага! — просияла Эмили, поднимая конверт, который Элис тут же выхватила у неё из рук. Сломала красную сургучную печать, развернула. Эмили нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, поедая глазами записку. Коротенькую, всего несколько слов: "Лучшей девушке на свете".
— Ну, выкладывай, кто этот таинственный любитель флористики?
Элис растерянно покачала головой.
— Здесь нет подписи.
— Разве?
— Взгляни сама.
— Но ты-то знаешь, от кого цветы?
— Нет. Правда, не знаю, — слегка раздражённо повторила Элис, заметив её недоверчивую улыбку.
— Жаль, — Эмили сникла, — Ну, тогда я… я пойду. Пока.
— До скорого.
Щёлкнул замок, и вскоре шаги Эмили стихли вдали, а Элис всё стояла и смотрела на цветы, в который раз перечитывая послание, вглядываясь в строчки, словно надеясь найти там ответ. Роберт? Да нет, это смешно: ведь они с Берти просто друзья. Кто же тогда?
Анонимность дарителя ставила в тупик: как ей реагировать, если она даже не знает, кто был столь щедр? Романтично, конечно, да. Однако…
Внутри будто что-то перевернулось.
Кроме Берти, этот адрес знают только… Элис нервно огляделась, словно опасаясь, что безжизненно свисающие с карниза бархатные портьеры могут подслушать её мысли.
Только её коллеги.
Всем известно, что отдыхать лучше всего в невесомости. Поэтому с тех пор, как свободное время стало дефицитом, а полноценный сон — непозволительной роскошью, Элис всегда носила с собой специальный амулет: мраморный шарик с запаянным внутри компактным заклинанием антигравитации, — небольшим, на пять кубов. Такое можно было развернуть где угодно, если вдруг появлялась минутка-другая, и возникала необходимость собраться с мыслями.
До конца обеденного перерыва оставалось ещё полчаса, но Элис не собиралась спускаться в столовую. Заложив руки за голову, она парила в пустой комнате. Веки её были опущены, и со стороны могло показаться, что девушка дремлет. Только длинные ресницы еле заметно дрожали в такт биению сердца.
Прошёл месяц с того памятного дня, когда её соседка обнаружила на пороге дома букет гладиолусов. За это время ей преподнесли ещё несколько букетов, столь же бессовестно дорогих, как первый, а также большую коробку её любимых марципанов. К каждому презенту прилагалась коротенькая записка: все до одной анонимные.
"Вот и прекрасно, мистер Икс! Желаете оставаться неизвестным — бога ради!"
Сначала Элис недоумевала и сердилась, потом решила, что просто не будет обращать на подарки внимания, в конце концов, это стало забавным. Ухаживания неизвестного поклонника были такие искренние и милые, что обижаться на них было просто глупо. Гадая, от кого могут быть все эти знаки внимания, она подчас становилась такой рассеянной, что почти не слышала, о чем говорили на тренировках, а один раз отвлеклась настолько, что перепутала движения и опалила себе брови, подняв настроение всем, кроме Тайлера.
Никто из курсантов, однако, так и не выдал себя ни взглядом, ни жестом. Элис мысленно представила себе лица молодых людей. Питер влюблён в Анабель — это знают абсолютно все, даже Тайлер, влюблённый в свою работу по уши. А Теренс и Луиза — вроде как пара. Во всяком случае, Луиза на него смотрит, как на свою комнатную собачку. Может быть, Арнольд? Он, конечно, не слишком разговорчив, но…
Осознав, что рано или поздно она познакомится со своим воздыхателем, Элис в ужасе зажмурилась. А в голове почему-то вспыхнула яркая картинка: темноглазый брюнет в шёлковом костюме лениво поглаживает большими пальцами рулевое колесо своего турбомобиля… В ту же секунду дверь распахнулась, со свистом всосав воздух, и, подчиняясь закону гравитации, Элис полетела на пол.