Единственное, что я не понял, — это как ты все в деталях, в разговорах запомнил. Они все очень живые, достоверные. Талант восстановления? За это хвалю. Веришь…
А насчет человеческих потерь… Уходят, уходят, уходят друзья… Увы, да… Но не по моей, во всяком случае, вине. Я писал всем. Отвечало 10 процентов… И решил (не без основания), что меня боятся…
Я ЗА ЗА ЗА контакты!!! Всеми способами. И за то, чтобы не бить, не подковыривать друг друга.
Бекицер — обнимаю тебя и Раю.
27 октября 1979 года мы в Москве хоронили нашего общего друга Исаака Крамова. Я дружила с его женой, Леной Ржевской, с юных лет. Виктор дружил с Изей и с его братом — они оба тоже киевляне.
29.10.79
Дорогой Вика, нам обоим кажется, что за невозможностью быть, Вам захочется, нужно будет знать, как все это произошло.
Изя с Леной и Олей[72] уехали в Ялту — праздновать Изино 60-летие 19 октября и Ленино — 27-го. К ним присоединились друзья. Отпраздновали Изин юбилей тихо и радостно…
Последние его слова были: «Посмотри, как хорошо!»…
27-го — гражданская панихида в Союзе.
Человек сто. Первым говорил Игорь Виноградов, сквозь слезы: «Трудный век… все блуждали… Изя — со многими… Но он раньше других вышел на верный путь, — путь истинного благородства, нравственности и не сворачивал с него…»
После Виноградова говорил Наровчатов. Изя и в гробу лежал красивый и молодой. А Сережа — старый-престарый. Он естественно вспоминал только хорошее, рассказывал, как они с Изей еще перед войной прыгали с парашютом с крыла самолета и потом в комбинезонах, сияя, как новенькие полтинники, ввалились прямо на семинар Сельвинского… Давид Самойлов сказал о своем друге, настоящем русском литераторе, скромном, с истинным понятием о чести, а значит, и о слове… Прочитал стихи, которые написал на Изин юбилей…
Повезли на Кунцевское кладбище. Потом на поминки к ним на Ленинградский поехало человек 40. Пили, ели, многие друзья из разных эпох его жизни о нем говорили… Он знал, что его любят. Но не в такой степени, не в полной мере…
Игорь Виноградов предложил выпить за отсутствующих, за Вас и за Бориса Слуцкого (Борис звонил все эти дни из больницы). Вот с Асей, Игорем, с Немой и его Женей[73] мы и выпили за Вас.
Говорили и о том, что главную книгу, которую Изя писал все эти годы, необходимо собрать. Те отрывки, что мы слышали, — прекрасны!
Но зная, как Вам был дорог Изя (они оба неизменно жадно про Вас расспрашивали, и мы делились тем, что знаем…), мы и решили написать Вам. Разумеется, это письмо только Вам. Личное…
Мне «По обе стороны Стены»[74] так же понравилось, как и предшествующие. Но об этом уже писала…
Когда мы рассказывали уже здесь на Западе, о московских похоронах, о московских поминках, — поняли, — ведь в те дурные годы эти собрания стали последними прибежищами свободного слова. И встречи на поминках — тоже. Тогдашние клубы… Тогдашняя гласность…
12 ноября 1980 года мы улетели в Германию по приглашению Генриха Белля. Через два месяца нас лишили советского гражданства.
В апреле 81 года мы впервые поехали в Париж и встретились с В. Некрасовым.
Из дневника Р. О.:
Очень хорошо было с Викой, он всей душой дома, расспрашивает жадно обо всех. Он мало постарел, энергичен, подтянут, совсем не пьет.
Сначала он был у Фимы[75], потом на Левином чтении[76], после чего мы небольшой компанией пошли в его любимое кафе «Эскуриал». Они с Фимой наперебой рассказывали о подлинном «Эскуриале». В. Н. нас порадовал. Тоже совсем мало изменился. По тому, что я дома читала, мне (и не только мне) казалось, что он здешней жизнью наслаждается. Да, он любит Париж, любит парижские кафе, когда столики вынесены на улицу… Но и жизнь дома для него необыкновенно важна. Е.Г. считает, что В.Н. живет только тем, что происходит в Москве, в Киеве. Он, действительно, все помнит, хочет знать каждую деталь…
3–4 августа 1981 года мы увиделись с В. Некрасовым на летних курсах славистов в г. Аахене, — эти курсы называются «Сахаровский университет».
Спортивный, легкий, моложавый. Показывает маленькую черную сумку, ремень через плечо: «С этой сумочкой проехал полмира».
За 4 года эмиграции насчитал 18 стран, к моменту нашей встречи еще прибавилось.
Маленький киевлянин собирал марки, любил рассматривать карты, мечтал о путешествиях. Фантазия рисовала самые экзотичные страны мира. И вот, не было бы счастья… Впрочем, я никогда не слышала от В. Некрасова, чтобы он называл эмиграцию несчастьем. Хотя явно, — и чем дальше шло время, тем больше тосковал по родине. И, конечно, ощущал отсутствие читателей.
73
Н. В. Наумов (1918–1982) — критик, переводчик и его жена Е. Л. Пригожина — переводчица
74
Очерки «По обе стороны Стены» были впервые напечатаны в «Континенте», 1978, № 18; 1979, № 19; отд. изд. — New-York, 1984
75
Е. Г. Эткинд (род. 1918) — известный литературовед, переводчик, был вынужден покинуть родину в 1974 г.