— Миона! Маша! Нет! — вдруг закричал мальчик, бросаясь к падающей со стула девочке. Казалось, все остальные люди замерли в своем движении. Руки мальчика вдруг засияли белым ярким светом, охватившим затем всю Машеньку. Спустя бесконечно-долгое мгновение свет погас, а Георгий упал рядом с кудрявой девочкой.
— Спят, — констатировала Майя, отлично поняв, что произошло. — Муж, пошли отнесем детей в спальню.
— Что случилось, мама? — Аленушка была готова заплакать, страшно испугавшись за брата и сестричку.
— Машеньку догнали старые демоны, — объяснила Майя, осторожно неся кудрявую девочку по направлению к спальне. — А у сыночка прорезался его главный дар. От страха ребенок использовал все свои силы и устал… Хм… Муж, вызови-ка врачей, пусть посмотрят детей.
Александр молча кивнул, цапнув по дороге трубку, ибо существование радиотелефона ни разу не мешало передвигать сына. Сделав два звонка и устроив детей рядом, родители принялись ждать, а Аленушка просто улыбалась. В ней крепла уверенность, что все хорошо. И что все будет хорошо.
— Папочка, открой дверь, к нам пришли, — внезапно произнесла Аленушка.
— Где? — удивился Александр, ибо на мониторах было пусто.
— Ой… — девочка немножко подумала. — Через семь минут пришли, — сказала она наконец.
— Целитель, Пророк… Интересно, что проснется в Маше? — вслух подумала Майя, размышляя о чувстве юмора Испытывающих.
— Валькирия, — мрачно пошутил Саша.
Глава 37
Часть 35
Врачи суетились, проверяя полученные результаты по два раза, но суть оставалась все той же — Машенька была абсолютно здорова, просто совершенно здорова, чего от нее никто не ожидал, вот Жора оказался сильно вымотанным, но когда оба очнулись, то просто слились в объятиях, даря друг другу тепло. Майя начала понимать, каким может оказаться дар кудрявой доченьки, ибо дети были единым целым, а белый свет означал очень многое.
Дядя Витя, пришедший с докторами, с улыбкой смотрел на детей, когда Машенька поднялась, чтобы сделать шаг к нему. Девочка двигалась как будто во сне, она очень медленно подошла к Виктору, заглянула ему в глаза и положила руки на голову мужчине. Майя застыла, боясь шелохнуться, ее глаза стали необыкновенно большими, удивив Александра, но происходящее было за гранью понимания мужчины.
— Целитель душ, — прошептала женщина, пораженно гладя на покачнувшегося ребенка, сразу же подхваченного мальчиком. — Ничего ж себе… — с каждым днем Майя обретала все больше эмоций, учась их демонстрировать. Вот и сейчас женщина была поражена, увидев редчайший дар во всех мирах. Машенька обладала даром исцелять именно души…
— А что такое «целитель душ»? — поинтересовалась Аленушка.
— Это умение исцелять боль души, доченька, — очень тихо произнесла Майя. Виктор вдруг заулыбался и глубоко вздохнул, вставая на ноги. — Очень редкий дар, впрочем, ваши дары тоже не самые частые…
— Здорово, — обрадовалась младшая доченька. — Значит мы согласны на школу? — без перехода поинтересовалась она. Но ответить Майя не успела, посреди комнаты стояли двое обнявшихся детей. Они уже становились подростками, но все равно ощущались женщиной детьми, и сейчас эти двое стояли в обнимку, окруженные едва заметным глазу золотистым сиянием. В этот момент навсегда уходила в прошлое искалеченная магами и людьми Гермиона Дагворт-Грейнджер, оставляя после себя лишь счастливую Машеньку Березкину, исцеляя свою душу и убирая в далекие-далекие закутки памяти все зло, сотворенное людьми. В этот момент навсегда исчезал не знавший детства Гарри Поттер, его душа исцелялась душой Машеньки, оставляя после себя лишь Георгия Березкина, защитника, целителя, готового на все ради родных людей. Исчезали, опускаясь в глубины памяти травмированные дети, оставляя радость, счастье и ощущение родных вокруг. Замершая Майя во все глаза смотрела на это чудо, мягко улыбалась Аленушка, ощущая самой своей душой, что именно сейчас происходит, и где-то в неизвестном мире счастливо рассмеялся мальчик по имени Сергий, почувствовав ее улыбку сквозь миры и года.
Менялись дети, менялся, казалось, сам мир, становясь добрее. В этом мире не было места «всеобщему благу», не было места и понятию «грязнокровка», это все оседало в руках грустной женщины, писавшей жестокую сказку. Однажды Георгий заглянет ей в глаза, чтобы спросить. Но сейчас все менялось — исцелялись сами души тех, кто начал эту историю…