Боа резко вырвала у него из рук шарик взрывчатки и сама прикрепила его к животу бородача, играющего на лире. Такая манера поведения граничила с «оскорблением величества». Осмелиться принять решение за рыцаря-искателя, или даже предвосхитить его приказ считалось дерзостью. Подобное пренебрежение протоколом означало, что Боа не относится к своему хозяину с должным почтением, но с недавнего времени Ната слишком мало заботили вопросы субординации.
– Там кто-то есть, – негромко повторил он, вытаскивая меч из ножен черного дерева. – Всадники. Они следят за нами.
Он взобрался на круглый пьедестал, откуда можно было бы отразить атаку, и приказал Боа следовать за ним. Та неохотно подчинилась.
Почти сразу затем на эспланаду ворвалась группа всадников, взметнув облако пыли. Они рассыпались полукругом по площади, перегородив проходы, после чего обуздали лошадей. В поднятом вихре Нат различил не меньше дюжины силуэтов. Воцарилась глухая зловещая тишина, нарушаемая только шорохом клинков, освобождаемых из ножен. Банда состояла из ренегатов; на вид им было лет по сорок; все одеты в лохмотья вроде тех, что носил Ольмар, или замотаны в просмоленные лоскуты, оставляющие пятна на их коже. От доспехов, выданных им двадцать лет назад, теперь остались только бесформенные шлемы. Но оружие они тщательно берегли; лезвия сверкали, словно только что из кузницы.
Нат сделал шаг назад, покрепче расставил ноги и поднял меч высоко над головой. Боа последовала его примеру; как всякая хорошая наездница, она отлично владела оружием. Шайку отступников возглавляли два рыцаря в новых кирасах. Однако опущенные забрала шлемов не позволяли различить их лица. Они выехали вперед, и один из них схватил Кари за узду.
– Как жаль, что ты успел натянуть свои доспехи! – прозвучал насмешливый голос – картавый голос Тоба. – Теперь, наверное, чтобы их снять, придется тебя убить…
Нат вздрогнул. Тоб! А другой? Может ли быть?..
Словно отвечая на его вопрос, второй ренегат поднял забрало, открывая лицо.
– Ульм!
Рыжий парень вызывающе рассмеялся.
– Ну да, Ульм! А будь ты поумнее, ты бы присоединился к нам. Пирамиды достаточно вместительны, чтобы принять еще одного дезертира…
– Или ты идешь с нами, – отрезал Тоб, – или отдаешь нам свое оружие, доспехи, свисток и рабыню.
– Зачем вам свисток?
– Нам нужна взрывчатка, чтобы отпугивать слишком любопытных драконов, а ты не хуже меня знаешь, что детонаторов мало не бывает. В общем, давай…
– Приди и возьми!
– Идиот! Ты правда поверил в басни этой старой обезьяны? – попытался убедить его Ульм. – Все ученики знали о существовании ренегатов!
– Но не я!
– Хватит терять время! – решительно сказал Тоб. – Для начала мы заберем лошадей и поклажу. Затем придется тебя убить; не испортить бы при этом доспехи! Скоро начнется дождь, так что придется обойтись без изысков. А жаль: ты мне никогда не нравился, Нат, и я предпочел бы, чтобы ты умирал медленно.
Они отогнали в сторону Кари и вьючную лошадь, к крупу которой был привязан последний герметично закрытый «глухой ящик» со смертельным содержимым. Затем строй налетчиков распался. Большинство из них имели какие-нибудь увечья: оторванные пальцы, глубокие ожоги, язвы, и у всех – студенистые волдыри там, где их кожи коснулись стрелы дождя.
– Вот уж шайка калек, и ты вместе с ней, Тоб! – издевательски крикнул Нат, пытаясь преодолеть свой страх.
Бородатый здоровяк с горящими от ярости глазами отделился от группы.
– Я пережил девятнадцать сезонов дождей! – гаркнул он, подняв выщербленный меч. – Я видел все – и воду, и язвы от этой воды, и зубы драконов! Я знаю, как это бывает, когда держишь в руке взрывчатку, а мимо пролетает гулинь! Все! А ты чем можешь похвастаться, молокосос?
Он особо выделил последние слова. В ослеплении недооценив противника. Нат еще не успел обдумать свои действия, а его рука уже взметнулась в жесте, когда-то тысячу раз повторенном в полумраке пещеры для тренировок. Длинное лезвие, свистнув, описало точный эллипс и, не встретив никакого сопротивления, перерезало бандиту горло. Заливаясь кровью, бородач свалился на землю.
Злобный рев и улюлюканье прокатились по рядам отступников. Масса голов и поднятых мечей пришла в нестройное движение. «Теперь мне точно конец!», – подумал Нат, принимая защитную стойку. И немало удивился, когда понял, что ошибся. Ренегаты бились неумело, использую устаревшую технику. Было очевидно, что ни один из них уже давно не сражался в настоящем поединке. Не оставалось сомнений, что ночные нападения на спящего противника им привычнее, чем прямое противостояние. У них было мало шансов победить в схватке с Натом и Боа, еще недавно оттачивавшими свое искусство в фехтовальных залах утеса.
Рыцарь и рабыня уже успешно отбили две атаки. Их длинные обоюдоострые клинки разрезали воздух, прочерчивая сверкающий серебром след, заканчивающийся каждый раз облаком алых брызг. Четыре бандита были выбиты из седла и уже не поднялись, затоптанные своими же лошадьми.
Настоящая стена пыли окружала сцену битвы; всадники возникали из этого песчаного тумана, потрясая мечами и выкрикивая проклятия. И вновь свист боевого лезвия срезал их на полном скаку, и их глаза делались стеклянными.
Однако в ходе пятого приступа Боа была ранена в бедро, а затем в плечо. Она упала, в последний момент избежав удара топором. Нат задыхался, его легкие горели. Каучуковые доспехи уже имели порезы в нескольких местах, но толщина резины защитила тело от прикосновения металла. Он попятился, схватил Боа под мышку и помог ей встать. С кожей, липкой от крови, рабыня походила на лягушку, вынутую из сосуда.
– Все в порядке? – выдохнул он.
Вместо ответа она раздраженно высвободилась, униженная тем, что оказалась в положении слабого. Нат вернулся на место. Внезапно перед ним возник Тоб. Он был лучшим бойцом, чем его сообщники, и Нату с ходу пришлось один за одним отбить три ловких удара. Клинок бывшего соученика просвистел около его горла, скользнул по высокому вороту и разрезал цепь, на которой висел свисток. Цилиндрик покатился по пьедесталу и исчез из поля зрения юноши. Острие меча вынудило его отступить и он бедром ударился о статую, возвышающуюся в центре постамента. На мгновение ему показалось, что он вот-вот потеряет равновесие и свалится под копыта лошадей.
Тем не менее, ему удалось отразить атаку. Он поднырнул под защиту Тоба, мощным ударом поразил его в живот и вытащил меч. Тот схватился за гриву лошади, обагряя ее бока потоком крови. Это явилось сигналом к отступлению. Бандиты беспорядочно отхлынули, забрав лошадей убитых. Тоб двинулся за ними, удерживая рукой рану.
Когда пыль рассеялась, и эхо копыт угасло за горизонтом, Нат и Боа вновь остались одни на пьедестале, окруженные трупами в лохмотьях. Кари исчез, равно как и вьючная лошадь, а с ними и весь поисковый инструмент. Испытывая боль в руках, молодой человек опустился на землю и поддержал Боа, которая обильно истекала кровью. Он заставил ее лечь и перетянул ее раны кусками ткани, содранными с убитых. Будь у него набор медикаментов, он попробовал бы сшить края разрывов и остановить кровотечение при помощи подходящей мази, но ящичек с хирургическими инструментами находился сейчас в руках ренегатов.
Ситуация складывалась не блестяще. Подбирая разбросанное оружие, Нат где-то на середине постамента наткнулся на то, что осталось от свистка-детонатора. Растоптанная в пылу схватки, драгоценная костяная трубка превратилась в пригоршню желтоватых осколков. Нат собрал их, сам толком не зная, зачем. Возможно, потому что Рацца когда-то внушил им почтение к этой странной флейте.
В конце концов, он сунул осколки в боковой карман кирасы и опустился на колени рядом с Боа. Она выглядела такой бледной, что он не рискнул перенести ее под своды храма. От боли волосы рабыни шевелились, словно клубок змей; в этом зрелище было что-то пугающее. Нат отошел на три шага, воткнул меч в землю, соединил руки на гарде и склонил на них голову в молитвенной позе рыцаря-искателя. Он знал, что это положение является частью погребального ритуала, но состояние Боа, ее резкие провалы в беспамятство казались ему предвестниками скорой агонии.