В истории известно много кровавых страниц. В древности думали, что выпивший кровь обретает силу, что кровь возвращает жизнь умершим. В римском Колизее эпилептики бросались на арену, чтобы испить крови умирающих гладиаторов в надежде на исцеление. В кенийском племени масаи принято отмечать праздники, напиваясь свежей крови коровы или козы.
Люди почитают кровь субстанцией таинственной, почти священной. Считалось, что клятва крепче, чем честное слово, но если клятва скреплялась кровью, то становилась практически нерушимой. В древности люди не стыдились символических жестов, а потому, заключая договор, зачастую резали себе руку и смешивали кровь будущих партнеров.
Мы, современные люди, Унаследовали благоговение перед Кровью: во многих странах обручальное кольцо надевают на безымянный палец левой руки, ибо в древности считалось: в нем проходит вена, которая ведет прямо к сердцу. Дети до сих пор играют в «кровных братьев» и, не соблюдая никаких гигиенических требований, колют себе пальцы чем попало и клянутся в вечной верности. Из древних времен к нам пришли такие выражения, как «чистая кровь», «смешанная кровь», «кровное родство», «хладнокровный», человек с «горячей кровью». Это дань старым предрассудкам: считалось, что текущая в наших сосудах жидкость содержит в себе всю нашу наследственную информацию и ответственна за наш темперамент.
Даже сегодня, когда кровь центрифугируют в лабораториях, когда ее полностью демифологизировали, она по–прежнему обладает немалой властью над нами, даже если власть проявляется лишь в приступах тошноты при виде крови. Есть что–то неестественное, даже тошнотворное в виде проливающейся из живого тела крови. Неудивительно, что во всех религиях кровь считалась священным веществом. Эпидемия чумы, незначительная засуха, даже желание восторжествовать над врагом или отвратить гнев богов — все это в древности могло послужить причиной кровавых жертвоприношений.
Как бы нам с вами ни был неприятен этот факт, но христианство основано на крови. В ветхозаветные времена приносили в жертву кровь. В Новом Завете под эти жертвоприношения была подведена богословская основа; в нем слово «кровь» употребляется в три раза чаще, чем слово «крест», и в пять раз чаще, чем слово «смерть». Ежедневно, еженедельно или ежемесячно (в зависимости от обычаев вашей церкви) пастор проводит обряд, центральным событием которого является воспоминание о крови Иисуса, пролитой за нас.
Я хирург, а потому почти каждый день вижу кровь. Для меня она — залог здоровья пациента. Я отсасываю кровь с места разреза; прошу принести аккуратно упакованные пакеты с кровью из холодильника, если требуется переливание. Я очень хорошо знаю теплое, с довольно едким запахом вещество, которое бежит по сосудам каждого из моих пациентов. Все мои халаты — в пятнах крови.
Но, как христианин, я, признаюсь, инстинктивно сторонился символа крови, который наполняет всю нашу религию. В отличие от далеких предков, мы не воспитывались в обществе, пропитанном тайными знаниями и приносящем животных в жертву. Для многих из нас кровь не является частью повседневной жизни. Со временем связанные с кровью представления теряют свой смысл или, хуже того, отвращают людей от веры. И тут перед нами встает важнейшая задача. Сможем ли мы рассказать современникам о библейском символе крови так, чтобы рассказ вписался в нашу сегодняшнюю действительность и одновременно сохранил свою суть?
Кровь стала религиозным символом, потому что она именно такая, какая есть. Чем больше мы узнаем о свойствах крови, тем понятнее становится нам выбор древних. Я уже рассказывал, как поразила меня скрытая в крови сила и заставила выбрать врачебное поприще вместо строительного. Но я хирург, а не богослов. В следующих главах я ограничусь рассказом о тех свойствах крови, которые известны медикам. Мы поговорим о теплой вязкой жидкости, которую я каждый день смываю со своих хирургических перчаток.
Для всех, кто занимается медициной, кровь является олицетворением жизни; это ее качество главенствует над всеми остальными. Каждый раз, когда я беру в руки скальпель, я с благоговейным трепетом ощущаю жизненную силу крови.
Во время операции я должен постоянно быть начеку, следить, чтобы не случилось непредвиденного кровотечения. Ведь каждое движение скальпеля оставляет тонкую кровавую полоску. В большинстве случаев она образуется из–за того, что перерезаются несколько крошечных кровеносных сосудиков. Их миллионы в нашем теле. Я не обращаю на них внимания: знаю, что они восстановят свою функцию сами. Но очень часто случается так: совершенно неожиданно вырывается струя ярко–алой крови. Это означает, что перерезанной оказалась артерия. Теперь я уже должен уделить ей внимание — зажать щипцами или Прижечь. Тонкая же медленная струйка темной крови сигнализирует о поврежденной вене. В таком случае я должен быть еще более внимательным. Порез вены опасен: в ее стенках гораздо Меньше мускульной ткани, чем в артерии, и сама она не может справиться с травмой. Чтобы избежать подобных вещей, я всегда стараюсь определить местонахождение сосудов, прежде чем делать надрез. Затем я пережимаю их в двух местах и делаю надрез Между этими местами. Тогда не появляется ни одной капельки Крови. После многолетней практики вся эта вошедшая в привычку процедура уже не вызывает у меня чрезмерных затрат сил и времени.