Через несколько лет лечения Садан решился на выходные дни съездить домой навестить семью, которая жила в Мадрасе. Когда он поступил к нам в больницу, его ноги и руки были покрыты язвами. Теперь же руки были чистыми, они могли совершать какую–то несложную работу. В надетых на ноги специальных ботинках–качелях он мог передвигаться без всякого труда. «Я хочу вернуться туда, где стал отверженным», — сказал он с гордостью. Он имел в виду те магазинчики и ресторанчики, из которых его выставляли за дверь, и те автобусы, в которые его не впускали. «Теперь, когда я уже не прежний калека, я хочу совершить самостоятельное путешествие в величественный Мадрас».
Перед отъездом мы с Саданом продумали все возможные неприятности, которые могли случиться с ним в пути. Так как у него в организме отсутствовала аварийная система болевых ощущений, любой острый или горячий предмет мог причинить ему немалый вред. Но он уже научился быть осторожным и в больнице, и в рабочем цеху, поэтому я положился на него. Он сел в поезд и поехал в Мадрас.
Субботним вечером после роскошного праздничного ужина в честь его выздоровления Садан отправился в свою прежнюю комнату, в которой он не ночевал уже четыре года. Он лег на покрытую тканым покрывалом постель. Вот он и дома, и все счастливы снова видеть его. Его переполняло чувство глубокого удовлетворения и безмерного покоя. Он заснул.
На следующее утро, когда Садан проснулся и осмотрел всего себя, как привык делать в больнице, его охватил ужас. Небольшая часть тыльной стороны левого указательного пальца была повреждена. Он знал, что так быть не должно, он уже видел подобные раны у других пациентов. Садан повнимательнее исследовал руку: зияющая рана с застывшей по краям кровью, следами грязи, торчащими наружу искромсанными связками, так тщательно восстановленными несколько месяцев назад. Он догадался, в чем было дело: ночью к нему в комнату забежала крыса и выгрызла кусочек пальца[68].
У него в голове тут же пронеслось: «Что теперь скажет доктор Брэнд?» Целый день он страдал и мучился. Сначала ему захотелось сразу же вернуться в больницу. Но потом он вспомнил, что обещал провести дома оба выходных дня, и остался. Он пошел в магазин купить крысоловку, чтобы защитить себя от нападения крыс следующей ночью. Ничего не получилось: магазины не работали — был праздник. Тогда он решил вообще не спать, чтобы не допустить еще одной травмы.
Всю ночь с воскресенья на понедельник Садан сидел на постели, скрестив ноги и прислонившись спиной к стене, изучая книгу с бухгалтерскими отчетами в свете керосиновой лампы. Часа в четыре утра, совершенно утомленный от монотонного чтения, с отяжелевшими веками, он больше не мог заставить себя бороться со сном. Книга выпала из рук, а одна рука свесилась вниз, прислонившись прямо к горячему стеклу лампы.
Проснувшись утром, Садан сразу же увидел огромное пятно обгоревшей кожи на тыльной стороне правой руки. Его охватила дрожь, внутри него со скоростью быстротечной опухоли разрасталось безысходное отчаяние. Он молча уставился на обе руки — одна была изъедена крысой, другая выгорела до самой кости. Он отлично знал все опасности и трудности, встречающиеся на пути больного проказой. Он даже объяснял их другим. Но сейчас он был раздавлен тем зрелищем, которое представляли собой его изуродованные руки. В голове снова пронеслось: «Как я теперь посмотрю в глаза доктору Брэнду, который положил столько сил на восстановление этих рук?»
В этот же день Садан с забинтованными руками вернулся в Веллор. Когда я подошел к нему и стал развязывать бинты, он заплакал. Должен признаться, что и я заплакал вместе с ним. Он излил мне всю свою печаль и сказал: «У меня такое чувство, будто я потерял свободу». В ответ на эти слова я мысленно задал себе вопрос: «А как можно быть свободным, не зная боли?»
Садан был одним из миллионов людей, страдающих от проказы и других лишающих человека чувственного восприятия болезней; все вместе они преподали нам наглядный урок на тему, что в действительности значит боль, точнее — ее отсутствие. В целом, боль — сигнал о том, что что–то не так. Она напоминает пожарную сигнализацию, издающую громкий пронзительный звук, если вероятность загорания достигает определенного уровня. Садан чуть не потерял руки из–за отсутствия этого сигнала.