Когда же вдруг наступит острый критический момент, то времени на размышление будет, как всегда, очень мало: действие в такие моменты является обычно результатом подсознательного выбора, а подсознание наше будет именно таким, каким мы его сделали. Я думаю об этих крошечных пташках — овсянке и иволге, и прошу Бога, чтобы, обновляя разум мой, Он вживил в него Свои истины. Путь они войдут в мой генетический код! Я молю Бога, чтобы связь между Ним и мною не прерывалась, чтобы я всегда был Ему послушен.
13.
Связь с головой
Я—раненый олень, отбившийся от стада уже давно.
Утыкан стрелами мой бок,
Вздымающийся тяжело.
Ушел я тихой смерти ждать в тени деревьев.
Там Тот нашел меня, Кто Сам однажды ранен был копьем.
Се, бок Его, ладони и ступни в следах от шрамов.
Он с кроткой силою извлек из ран моих
Жестоких стрел железные концы.
И за Собой меня увлек, И исцелил, И дал мне жизнь.
Богу, ибо Он — Бог, всецело принадлежит власть явить Себя, познать и любить Себя. И для этого не требуется никакой твари… Но без твари Он все будет вмещать только в Себе, являясь естеством или источником всего. Без твари познание и любовь не облекутся в дела. И вот Бог решил дела явить и облечь их в материю, что невозможно было бы без твари.
В определенном возрасте, примерно через двенадцать месяцев после рождения, в жизни каждого из нас происходят существенные перемены. До этого наше восприятие окружающего мира основывалось во многом на осязательных ощущениях. Теперь же главным органом чувств становится зрение. Осязание предшествует зрению. Оно как бы обучает зрение в первые месяцы жизни, пока зрительные клетки в полной мере не обретут способность точно определять форму предметов, их плотность и расстояние до них. Этот учебный процесс имеет место в каждом человеке — кроме слепого.
У незрячих людей этого перехода так и не происходит, если, конечно, их зрение каким–то образом не восстановится. В начале нынешнего века все больше и больше слепых людей становились зрячими. Это стало возможным благодаря происшедшему в медицине чуду: хирурги научились удалять катаракту. Случилось невероятное: слепые от рождения люди, привыкшие воспринимать мир лишь на ощупь, вдруг смогли видеть. Когда это случилось, перед ними открылся мир, который отличался от их представлений.
Писатель Мариус фон Шенден встречался и беседовал с теми людьми, которые неожиданно стали видеть. Мы все сталкиваемся с подобным открытием в младенческом возрасте, когда еще не в состоянии выразить словами свои впечатления. Он разговаривал с 66 пациентами и записал все, что услышал от них. Вскоре после этого вышла его книга «Пространство и зрение».
Фон Шенден пришел к выводу: основные понятия о пространстве, движении и форме для только что ставших зрячими людей остаются непостижимыми. Например, зрячие люди с рождения имеют определенные исходные представления о расстояниях в пространстве. Находящееся «в поле зрения» здание — это то здание, которое стоит рядом, до которого можно дойти; а то, до которого надо добираться автобусом, поездом или самолетом, находится далеко. В противоположность этому незрячие люди судят о пространстве по тому, как оно влияет на напряжение их мышц. Для них расстояние в полтора километра требует определенного напряжения мышц, так как, чтобы преодолеть его, надо сделать немало шагов. А расстояние, которое надо преодолевать на поезде, автобусе или самолете, кажется совсем близким, потому что оно не требует никакого мышечного напряжения.
Как только эти люди увидели окружающий мир, они просто поразились его огромным размерам и необозримым пространствам. Раньше у них были четкие представления о размерах предметов: апельсин был величиной с кулак, лицо по ширине было в две ладони. После операции произошли невероятные изменения: старые правила больше не действовали. Шестнадцатилетнюю девушку спросили: «Какого роста твоя мама?»
Девушка раздвинула указательные пальцы обеих рук на расстояние в десять–пятнадцать сантиметров; точно такой же размер она установила и для книги. Ее мама, стоявшая в другом конце комнаты, занимала как раз такую часть поля зрения девушки. А солнце? Совершенно очевидно, что оно было размером с десятикопеечную монетку — кто поверит, что солнце больше земли?
Постепенно, месяц за месяцем, такие пациенты учатся правильно определять значения пространства, расстояния и перспективы. Очень долго остаются непостижимыми вертикальные расстояния, так как у только что прозревших людей раньше не было понятия пространства, существующего за пределами того, к чему они могли прикоснуться. Очертания небоскребов и деревьев простираются высоко вверх, но как можно измерить высоту больше пяти метров, как можно измерить высоту, до которой достаешь лишь палкой? Один пациент как–то стоял на балконе многоэтажного дома и смотрел вниз на мостовую. Что–то там внизу привлекло его внимание, он шагнул с балкона и разбился. Летящий по небу самолет или движущийся лифт, т.е. то, что может перевезти их на какое–то расстояние без всякого усилия с их стороны, было для них необъяснимым чудом.
Кроме того, слепые люди привыкли определять движение с точки зрения переменных мышечных нагрузок и не были готовы воспринимать его лишь глазами. Доктор помахал рукой перед лицом восьмилетнего мальчика. «Видишь, что рука движется?» — спросил он. Смущенный мальчик напряженно уставился прямо перед собой. Он «видел» лишь, что какая–то тень прерывает свет; но его глаза даже не пытались следовать за движущейся рукой. «Он изо всех сил старался понять значение этого слова (движется) применительно к моему жесту, — так записал доктор в карте мальчика, — но у него ничего не получалось. Его глаз не мог следить за длинными, колебательными движениями моей руки». Наконец, когда ему позволили дотронуться до руки, мальчик радостно закричал: «Она движется!»
Даже самые простые формы приводят в замешательство тех, кто знал мир лишь на ощупь. Врач положил на стол перед пациенткой в ряд несколько фруктов; точно такие же фрукты в таком же порядке лежали на столе перед врачом. Врач взял со своего стола яблоко и сказал женщине: «Возьмите такой же предмет». Пациентка внимательно разглядывала лежащие перед ней предметы, стараясь чисто зрительно определить, чем их формы отличаются друг от друга. Она долго думала, потом выбрала из всего ряда сливу, величина которой составляла одну шестую часть от размера яблока. Когда врач разрешил ей потрогать яблоко, которое он держал, она сразу же выбрала яблоко у себя на столе. Но зрительно разобраться в этом колоссальном многообразии размеров, сбивающих с толку цветов и расплывчатых форм, — это было выше ее сил.
Смышленому двадцатилетнему пациенту требуется в среднем четыре недели интенсивных занятий, чтобы научиться различать круглые, прямоугольные и треугольные предметы. Помню, один пациент никак не мог отличить яблоко от ключа, а кусок хлеба от руки. Другая пациентка очень хотела порадовать своего учителя, когда они проходили цвет. Она быстро усвоила, что спичечный коробок желтого цвета. И стала все желтое называть спичечным коробком, что бы это ни было: яблоко, банан или книга.
Надо потратить несколько недель упорнейших тренировок, поначалу допуская огромное количество ошибок, лишь для того, чтобы отличить круг от квадрата. Можете себе представить, сколько требуется усилий, чтобы научиться различать лица. Прозревшему мужу потребовалось четыре месяца, чтобы отличить лицо своей жены от множества других лиц. Гораздо легче ему было узнать жену по голосу или по прикосновению к ее щеке.
Одна девочка играла со своим любимым котом по четыре часа в день в течение трех недель. И вот, как–то увидев во дворе курицу, она радостно воскликнула: «Моя киска!» Все сходилось: предмет был небольшим, серым и двигался. Эта же девочка спутала книжный шкаф с плитой и назвала фонтан деревом, «потому что оно большое и круглое». Простейшие вещи приводили ее в беспокойство. Ей казалось, что упавшее на пол черное пальто — это рот стены, столб дыма из трубы надвое раскалывает небо, а пятна на шерсти ее собачки Муффи — это проходящие сквозь нее отверстия.