— Привет, Маша! Как я рад тебя слышать!
— Что там у тебя стряслось?
— Маша, мне надо устроить одну девицу на работу!
— Специальность?
— Бухгалтер. Но ей негде жить, понимаешь?
— А прописка?
— Тамбовская.
— Что же ты мне морочишь голову?
— Думаешь, это невозможно?
— Абсолютно.
— А в дворники?
— Послушай, милый, кто увольняется из дворников летом? И лимитов нигде нет, середина года. Нет, это все нереально. Впрочем, у меня есть одно прекрасное, древнее как мир предложение. Можно пойти в няньки. Интеллигентная семья, ребенок год два месяца, с выездом на дачу…
Я растерялся, такой вариант как-то не приходил мне в голову. А может быть, это действительно выход? Еще вчера он бы мне, безусловно, понравился, но сегодня… Я-то уж видел, что в доме от Ксении никакого толку. Как ее пустить к порядочным людям? Да и вообще…
— Знаешь, Маша, боюсь, что это не то, вряд ли она согласится.
— Ну смотри, я не настаиваю.
— Подожди, Маша. А денег ты не могла бы достать, рублей триста, не для нее, конечно, а для меня, то есть отдавать буду я, ты понимаешь?
— Так ты заинтересован? — она хмыкнула. — Деньги бы я тебе, конечно, достала, но не буду. Не хочу помогать тебе становиться еще большим дураком, чем ты есть. А как вообще жизнь?
— Маша, ты что, закрыла эту тему?
— Конечно, закрыла, а о чем еще говорить? Если хочешь меня послушать, гони эту девицу в шею, слишком высокие у нее потребности, но вообще-то это меня не касается.
— Маша, у меня вся надежда была на тебя!
— Все-все. Съездим на днях на Преображенку, идет? Я тебе позвоню.
Когда я вернулся в комнату с телефоном в руках, Ксения смотрела на меня так, как будто я обязан ей отчетом:
— Кто это звонил?
— А твое какое дело? Одна моя знакомая. Предлагала устроить тебя в няньки.
— Ну а ты?
— А я отказался сдуру. И совершенно напрасно.
— Нет, я в няньки не пойду.
— Почему это, интересно? Жила бы себе летом на воздухе, на всем готовом, скопила бы денег, а к зиме бы и уехала. За эту работу, между прочим, солидные деньги платят.
— Да что ты мне рассказываешь? Я пробовала, характер у меня неподходящий для этой работы. В три дня сцепилась с хозяйкой и вылетела. Да я бы и сама не осталась, не по мне это. А потом еще дети… Не умею я с ними, не люблю, писк, визг, мокрота…
Я смотрел на нее с удивлением. Вот это уровень откровенности, то врет, а то… Но думал я совсем о другом, я думал о маленьких детях, что это такое… Как их любят и как к ним привязываются? Неужели когда-нибудь это чувство может коснуться и меня? Какое оно, на что похоже? Это было для меня тайной за семью печатями. Раньше я думал своими глупыми самонадеянными мозгами совсем как Ксения: что в них хорошего? Ведь они еще не совсем и люди, ничего не знают, ничего не понимают, что там еще из них получится? Сколько я помнил себя, я всегда мечтал скорее вырасти, всегда тянулся к старшим, это так понятно. И все мои друзья и знакомые, у которых были дети, вечно были озабочены, куда их деть, устроить, с кем их оставить. Дети были забота, проблема, помеха — все что угодно, но — чувства! А ведь они должны быть, я-то сам на них рассчитывал, опирался. Я злился на Ксению. Пожалуй, лучше бы уж она опять соврала, все-таки женщина, не любящая детей, — это что-то противоестественное, это тоже признак катастрофы, крушения общества. Ну ее к черту, эту Ксению. Нет, придется все-таки завтра, наверное, снова звонить Симе и просить денег. От этого мне никуда не деться.
Но звонить мне не пришлось, Сима позвонила сама. И снова голос ее на том конце провода был таинственный и лукавый. Или я все это придумал потом? Сима сказала:
— Жора! Ну как ты, живой? А я уж себя кляну, что вот накинулась на тебя ни с того ни с сего.
— Да нет, я в порядке, — промямлил я, собираясь с духом.
— Ну вот и слава богу. Ты еще-то ко мне заедешь, может, завтра?
— Заеду, конечно, у меня к вам тоже одно маленькое дельце есть. Мне, тетушка, деньги нужны, вот какие дела. Взаймы. Мы с Марго вам и так должны, я знаю, но эти я отдам раньше…
— Да не в счетах дело, Жора, сколько тебе надо-то, много?
— Много, рублей пятьсот или хоть четыреста…
— Ах ты досада какая, ведь были же у меня деньги, были, почти две тысячи, так я их в том месяце Валечке отдала, ему открытка на машину пришла, он и собирал, пока продаст старую. Я ему позвоню. Может, уж и продал. Или ты сам?