А определения приемам даются примерно такие:
«4. Смешение стилей.
Выражение „пища богов“ (образная похвала вкусной еде) несколько высокопарно, принадлежит, так сказать, к „высокому стилю“. Слово „харч“ — просторечие. Поэтому сочетание слов „харч богов“ (в „Золотом теленке“ И. Ильфа и Е. Петрова) неожиданно и смешно. Перед нами смешение речевых стилей. Одна из разновидностей этого приема — несоответствие стиля речи ее содержанию, обстановке, в которой она произносится. Еще одна разновидность этого приема — псевдоглубокомыслие, употребление высокопарных выражений, сложных словесных конструкций и грамматических оборотов для выражения тривиальных истин, плоских мыслей, пошловатых сентенций. Непревзойденным образцом такого остроумия служат афоризмы Козьмы Пруткова:
Подобные утверждения имеют нулевую информационную ценность. И уж совсем незачем здесь ссылаться на носителя звучного древнегреческого имени — Лизимаха».
В числе выделенных Луком приемов и ирония, когда смех вызывается противоречием между смыслом высказывания и формой, в которой оно выражено, или обстоятельствами, в которых произносится.
Надо, однако, подчеркнуть, что сам ученый видит во всех этих двенадцати приемах только технику остроумия, если не технологию его. Его классификация намеренно принимает во внимание только форму остроумного высказывания.
Однако, как известно, остроты стареют; есть шутки, которые звучат только в домашнем кругу, в отдельном учреждении, в одной стране, наконец.
Эпиграммы, написанные Пушкиным на его современников, великолепны по форме, и все же мы воспринимаем их менее ярко, чем те, кто знал лично героев этих эпиграмм, питал к ним определенные чувства. Мы же можем приобщаться к этим чувствам лишь через книги.
Острота всегда опирается на чувство, на определенное эмоциональное отношение к объекту остроумия. Шутки рождаются и обидой, и презрением, и ненавистью — иногда личной, но очень часто классовой. Вспомните издевательские народные сказки про жадных царей, распутных попов, глупых помещиков.
Вряд ли фашистам казалась веселой песенка:
Редакция журнала дала слово и оппонентам Лука — писателям Леониду Лиходееву, Анатолию Днепрову.
Фельетонист гневно восстал против попытки «заменить его машиной», хотя бы в самом отдаленном будущем.
Разрешите привести несколько цитат:
«…Трудно выразить восторг, с которым я узнал, что возникла идея взвалить на могучие плечи машин один из самых неприятных и тяжелых видов человеческого труда — юмор и сатиру. Давно пора!
Уже давно заменили комбайном обушок. Уже никто даже не представляет себе, как это люди писали простым гусиным пером. Уже почти что покорили природу, а также заменили троллейбусных кондукторов копилками!
И только юмор и сатиру приходится до сих пор тачать старинными сапожными инструментами…
В мрачной мастерской юмориста-сатирика на двенадцати гвоздях висит всего двенадцать инструментов, и делай с ними что хочешь.
…Полезна ли работа Лука? Несомненно. Я думаю, она очень полезна для психологии, кибернетики, биологии.
Что же касается юмора и сатиры — к ним она не имеет никакого касательства. И я совершенно согласен с автором статьи, когда он говорит, что всякая попытка предложить классификацию остроумия может показаться не только претенциозной, но и обреченной на неудачу. Не знаю, как кому, а мне уже показалась.
Не разучимся ли мы понимать шутку, раскрыв природу остроумия до конца? Здесь следует отметить, что Лук, успокаивая нас, проводит весьма доходчивую аналогию между раскрытием природы остроумия и раскрытием состава пищи. Он пишет, что знание состава пищи никому не портит аппетита.
Видите ли, тут некуда деваться. Знаешь состав пищи, не знаешь состава пищи — обедать все равно надо. Никто и не думает перепоручить это занятие машине. Вероятно, для того чтобы насытиться, обедать надо лично самому. Тут никакое знание состава не поможет. Между составом остроумия и составом пищи столько же общего, сколько между железнодорожным составом и составом преступления.
…Моя вера в науку безгранична. Я верю даже в то, во что еще не верят сами ученые. Несомненно уже сегодня, после рабочего дня, когда машины остаются наедине, они рассказывают о людях довольно маслянистые анекдоты. Существует юмор и у животных. Иначе как объяснить выражение „курам на смех“?