Славься, славься Господь,
В наши сердца ты дух вселил,
Силой вечной любви
Всех нас объединил...
***
Россия, наши дни.
... Отвязывайте, - прервал возникшую паузу господин Дрон. - Мы выслушаем то, что вы имеете нам сказать
Без какого бы то ни было звука или жеста со стороны стоящего перед ними мужчины дверь отворилась, и в комнату втек молодой человек, не намного уступающий габаритами почтенному предпринимателю. Несколько плавных, отточенных движений, и ремни повисли на подлокотниках, а юноша исчез из комнаты так же бесшумно, как и вошел. Слегка кивнув головой каким-то своим мыслям, господин Дрон проводил знакомое уже лицо внимательным взглядом и вновь обернулся к хозяину дома.
- Мы слушаем вас, господин...
- Меня зовут отец Андрей, - представился собеседник, усаживаясь на взятый у стены стул. - Впрочем, если вам удобнее, можете называть меня Николай Александрович. По роду своей деятельности я общаюсь больше с мирянами, так что это имя мне вполне привычно. Прежде, чем изложить суть событий, приведших вас в этот дом, я обязан задать вопрос. Пустая формальность, но все же...
Отец Андрей на секунду замялся и тут же продолжил:
- Слышали ли вы что-нибудь о седьмом дне Творенья?
Двое его собеседников недоуменно переглянулись:
- Сумасшедший, - красноречиво просигнализировал взгляд господина Гольдберга.
- Сектант, - молчаливо подтвердил его опасения господин Дрон.
- Нет-нет, господа, - поспешил не согласиться с установившимся вдруг взаимопониманием отец Андрей. Или все-таки Николай Александрович? - Я вовсе даже не религиозный фанатик и не сумасшедший, как вы только что подумали.
Оглядев вытянувшиеся физиономии своих собеседников, он вдруг весело расхохотался, разом утеряв добрую половину начальственной строгости и не менее четверти надменного аристократизма. - И, конечно же, я не умею читать мысли. Увы, столь ценный навык недоступен до сих пор даже нам. Но, простите великодушно, ваши мысли были написаны на лицах столь крупными буквами..! Что не прочтет их только слепой. - Николай Александрович достал откуда-то из недр костюма ангельской белизны платок и аккуратно промокнул углы глаз, удаляя оттуда вместе с выступившими слезинками и остатки веселья.
- Знаете, господа, пожалуй, я не буду вам ничего рассказывать. Нет-нет, - остановил он уже готового закипеть господина Гольдберга, - и не просите. Судя по всему, вы не из тех, кто способен поверить словам, даже самым убедительным. - Мельком глянув на одобрительный кивок почтенного депутата, отец Андрей продолжил. - Тем более, что мой рассказ может показаться убедительным только глубоко верующему христианину, а вы ведь таковыми не являетесь? Нет? Я почему-то так и думал.
- Таких людей, как вы, господа, можно убеждать только фактами, фактами и еще раз фактами. И лучше всего - предоставив возможность пощупать их своими руками. Так что, предлагаю сразу приступить к ознакомлению с фактической стороной случившегося с вами казуса. А уж потом, если потребуются пояснения, вы их непременно получите.
- И где находятся ваши факты? - с непроницаемым выражением лица поинтересовался господин Дрон. - И кстати, кто же все-таки такие эти самые "вы", которым пока недоступен навык чтения мыслей? Судя по всему, многими другими навыками, недоступными людям, вы владеете? И лишь с этим - беда.
Хозяин дома чуть более резко, чем это подобает в приличном обществе, обернулся и внимательно посмотрел господину Дрону в глаза. Наткнулся в ответ на нескрываемую и совершенно беспощадную в своем спокойствии угрозу. Задумчиво хмыкнул, поняв, что проигнорировать вопрос не получится. Ибо уже проснулся, проснулся где-то в глубине респектабельного пятидесятилетнего владельца заводов-газет-параходов отмороженный на всю голову Капитан "заводских". От такого не отмахнешься - только договариваться.
- Убедительно, Сергей Сергеевич, убедительно ... Внушает! И все же об этом мы поговорим чуть позже, если наше сотрудничество сложится к обоюдному удовлетворению. Что же до фактов, то они за стеной, в соседней комнате, которая служит для нашей небольшой общины часовней. Прошу, - отец Андрей указал на дверь, которая тотчас открылась, и в нее вошли теперь уже двое молодых людей все тех же внушительных габаритов и все той же, столь знакомой господину Дрону, кошачьей пластики.