Несколько секунд Кира просто стоит и ловит воздух ртом, будто выброшенная на берег рыба. А потом глаза отца загораются красным и он стремительно бросается вперед.
========== Эпизод 1: Рок-звезда ==========
Планета Новый Альбион, за четыре года до событий, описанных в прологе.
***
Сверху поместье как на ладони — от извилистой дороги, ведущей к воротам с севера и крутого обрыва с юга, до ажурных башенок, украшенных флюгерами. Не поместье, а целый замок. Зак почти машинально отмечает смешение архитектурных стилей с преобладанием готики, выделяет отдельные композиции, рассматривает с профессиональной точки зрения. Большинство незнакомцев принимают его за бывшего военного или силовика, да и среди его окружения почти никто не в курсе, что в юности он бредил древними раскопками и памятниками старины, а позже учился на факультете архитектуры и дизайна интерьеров и даже успел поработать по специальности. Коллеги точно не в курсе, разве что шеф, который, разумеется, знаком с досье всех своих подчиненных. Узнали — удивились бы, ибо кто в здравом уме согласится сменить престижную чистенькую работу на разгребание человеческого дерьма.
Пока Крэб, его временный напарник, ведет переговоры с секьюрити по громкой связи, Зак неторопливо поворачивает штурвал и успевает облететь поместье еще дважды, вдоволь налюбовавшись. Получив добро на посадку, аккуратно опускает полицейский флайер в одном из внутренних двориков рядом с зеленеющим газоном.
Воздух снаружи несравним с атмосферой мегаполиса — поместье расположено на самой окраине экологической зоны, которую городские обыватели называют «Голливудские холмы», ибо жить здесь по карману очень и очень немногим, а точнее исключительно богатым и знаменитым. Ландшафт и вправду холмистый, заросший смесью естественной растительности и искусственно культивированными сортами деревьев и кустарника, завезенными со Старой Земли, плюс море в двух шагах. Зак дышит полной грудью, не особо торопясь двигаться с места; оказавшись рядом, Крэб следует его примеру, сунув руки в карманы, и с ноткой зависти произносит:
— Неплохо устроились толстосумы. Такой воздух можно закупоривать в бутылки и продавать за деньги.
Зак косится на него, насмешливо приподнимает уголки рта.
— Так в чем вопрос — увольняйся и открывай свой бизнес.
Тот фыркает в ответ.
— Все шутите, босс.
В целом парень кажется Заку вполне перспективным. Ему вечно подсовывают новичков, которых никто не хочет брать, а он соглашается, терпеливо натаскивает, следит, чтобы не наделали глупостей, исправляет ошибки и частенько покрывает перед начальством. В участке его прозвали «Красный крест Коннели». Не самое обидное прозвище, Крэба вон стабильно зовут «крабом» и вечно подсовывают на рабочее место засушенные тушки ракообразных. Прозвище ему подходит, надо признать, — невысокий, плотный, с чуть кривоватыми ногами и простецкой деревенской внешностью. Звезд с неба не хватает, зато неконфликтный и не обидчивый.
***
Выражение на холеной с правильными чертами смуглой физиономии такое кислое, словно ее обладатель съел лимон. «Франц Пиньон, личный ассистент господина Дуэйна» — так представился он при встрече. Заку этот тип с первого взгляда показался крайне неприятным.
— Очень, очень неудачное время вы выбрали, инспектор. Сейчас идет репетиция, вы понимаете?! Это творческий процесс, его нельзя ломать!
Зак расправляет плечи, чуть выдвигает нижнюю челюсть вперед, его взгляд делается оловянным, как у киборга. Он глядит на своего щуплого суетливого собеседника сверху вниз, словно олицетворяя собой статую Немезиды с занесенным над головой жертвы мечом.
— Хотите сказать, что вы станете препятствовать расследованию убийства? Я вас правильно понял, господин Пиньон?
Тот, кажется, съеживается вдвое и бочком отодвигается к двум маячащим сзади рослым «семеркам». Машет руками и бормочет нечто нечленораздельное, благосклонно принятое Заком за согласие сотрудничать.
Отправив Крэба к начальнику секьюрити за копией файла из памяти той семерки, что сопровождала хозяина на скандальную вечеринку, Зак шагает по длинному коридору, безошибочно выбирая направление — с каждым его шагом звуки музыки становятся громче.
И неудивительно — дверь студии оказывается приоткрытой. Музыка внезапно замолкает, лишь тарелка от ударной установки тихо звенит; слышатся голоса, покашливание и звуки отодвигаемой мебели. Зак останавливается на пороге, не удержавшись от соблазна потихоньку заглянуть внутрь, прежде чем тревожить обитателей студии по долгу службы. Тихо вздыхает, думая о том, что Айзек не простит его, если узнает, что он лично виделся с Дио Дуэйном и не попросил автограф. Что ж, придется как-то это пережить. Либо не рассказывать мелкому про свой визит, что тоже не особо хороший выход из положения.
Хозяина поместья он узнает не сразу, хотя кроме него в студии лишь темнокожая девица с бас-гитарой, пухлый кудрявый клавишник и молоденький парнишка-альбинос за ударной установкой. Дио Дуэйн совершенно на себя не похож. Того себя, который на постановочных фото, концертных видео, постерах и прочей атрибутике. Заку сложно этого не заметить — комната его сына сплошь обклеена постерами с Дио и его группой в разных составах. На них изображен некто яркий и эпатажный, в разных образах выглядящий одинаково внушительно и впечатляюще. А тут среднего роста худощавый парнишка в растянутом свитере и бесформенных штанах, со спутанными темно-русыми волосами, что прикрывают уши и шею и явно лезут в глаза, потому что он то и дело отводит челку со лба растопыренной пятерней.
— Так, давайте с четвертой строфы, поехали…
И разговаривает он не тем голосом, которым поет. Впрочем, современная звукозапись и концертная аппаратура творят чудеса.
Понимая, что упустил момент, Зак замирает под дверью. Надо было заходить, когда музыканты закончили предыдущую композицию и пока еще не начали новую. Разумеется, у него есть полномочия прервать репетицию, но все же…
Он стоит, слушает и, как ни странно, ему нравится. Рваный, перескакивающий с тональности на тональность гитарный рифф вычерчивает угловатый, но своеобразный рисунок мелодии, обрамленный будто рамкой неназойливым ритмом ударных, зарождая в душе смутное тревожно-щемящее чувство. Здорово. Совсем непохоже на то, что он любил слушать в юности, но здорово. Странно, Айзек много раз включал записи Дио, но Зак как-то не вслушивался, не до того было. Что ж, теперь, возможно, стоит послушать повнимательнее.
Дождавшись, когда гитара замолкнет на пронзительно звенящей ноте, он решительно распахивает дверь и переступает порог.
***
— … значит, вы покинули дом госпожи Стросс ровно в два? Правильно я понял?
Дио Дуэйн кивает, зябко поводит плечами, хотя в комнате тепло. Делает глоток из чашки размером с небольшое ведерко, откуда доносится манящий кофейный аромат и, забравшись с ногами в глубокое кресло, с наслаждением затягивается сигаретой. Зак ощущает мимолетный укол зависти — ему-то принесли чашку размером с наперсток.
Хозяин замка оказался вполне любезным и гостеприимным — отмазаться от допроса не пытался, с презрением на копа не смотрел, в отличие от большинства селебрити, мнящих себя жителями Олимпа. Вон даже кофе велел подать «господину инспектору Коннели».
— Вам следует отвечать вслух, я веду запись допроса, — напоминает Зак.
Дио досадливо морщится. Судя по его манерам, парень абсолютный интроверт, один из тех гениев не от мира сего. Полная противоположность его многочисленным сценическим образам. С ними его роднят разве что глаза необычного цвета — один синий, второй зеленовато-серый. Кажется, это называется «гетерохромия». На постерах эта особенность его внешности искусственно утрируется с помощью цветовых фильтров, в реале же ее можно заметить лишь приглядевшись.