Увлекшись, Зак не сразу замечает, что в комнате появился кто-то еще, а в следующий момент ловкие пальцы насильственно извлекают из его уха один из наушников-таблеток. Стремительно развернувшись вместе со стулом, он пытается ухватить незваного гостя за руку, но тот отскакивает назад и, показав ему язык, вставляет украденный наушник в собственное ухо.
Идентифицировав песню, которую слушает Зак, Айзек изумленно приподнимает брови и приоткрывает рот, отчего его пухлощекая физиономия заметно вытягивается.
— Нууу, старик, ты просто потрясаешь основы моего мироощущения!
Ему четырнадцать, у него ломается голос — то звучит хрипловато как у мультяшного медвежонка, то пускает петуха.
Брови Зака сходятся на переносице.
— Я тебе сколько раз говорил — не смей врываться ко мне в комнату, когда я работаю!
И правда — это совершенно никуда не годится. А если бы на вирт-окнах, которые он не успел свернуть, были расчлененные трупы, к примеру?
Айзек изображает на лице обиженную гримасу.
— Да я стучал раз десять, а ты не слышишь! Пиццу привезли, пора ужинать. — И тут же с любопытством косится на голографический пульт. — А что — у тебя расследование связано с Дио? Расскажешь? Ну хотя бы когда все закончится, а?
Поднявшись на ноги, Зак щелкает подростка по веснушчатому носу и тут же, не удержавшись, взъерошивает легким жестом его рыжеватые густые кудри.
— Меньше будешь знать — крепче будешь спать.
***
Район назвали «Тисовой аллеей», хотя завезенные со старой Земли деревья мутировали, вымахав вдвое против земных сородичей и сменив цвет листвы на красный с темно-фиолетовыми прожилками. Склоняясь друг к дружке над широкой улицей с уютными частными особняками, они словно бы образовывали сводчатую арку, что отгораживала обитателей района от высящихся по соседству небоскребов, неоновых голограмм с рекламой, шума и запахов многочисленных уличных закусочных.
Зак, вот уже более получаса наблюдающий за одним из особняков, с удовлетворением отмечает, что нынче дом охраняют одни киборги — все «семерки», все внушительной комплекции. Любимый типаж Ларго. Увереннее, что ли, он себя чувствует рядом с громилами? У киберов ведь имплантаты, а какие у них мышцы без разницы: органика — это просто оболочка.
Если у человека одни киборги в охране, это веский повод присмотреться к нему повнимательнее. Таким субъектам наверняка есть что скрывать, а люди — это всегда лишние глаза и уши, киборгам же можно приказать смотреть в другую сторону, а потом просто стереть память. Не говоря уж о том, что случаи, когда бывшие секьюрити шантажировали хозяев, не редки. Зато для него, как для полицейского, киборги значительно упрощают задачу по проникновению в дом.
Прежде чем покинуть свой пост наблюдения, Зак прерывисто вздыхает, в очередной раз вопрошая самого себя — куда его несет нелегкая и за каким лешим оно ему надо? Вспоминает длинные тонкие пальцы Дио, рассеянно сминающие сигарету, слегка потерянный взгляд, а еще отчаянно-умоляющие глаза Богдана, его слова насчет того, что Дио как ребенок и его некому защитить. «Если уж потянуло на благотворительность, лучше б нанялся волонтером в дом престарелых» — ворчливо выговаривает ему внутренний голос, и Заку нечего возразить.
«Семерка», что дежурит у входа, вперивает немигающий взгляд в сунутый ему под нос полицейский жетон.
— Инспектор Коннели, полиция Авалона. Переход права управления первого уровня. Подтверди!
— Право управления передано. Система готова к работе. Жду указаний.
Хороший киборг, правильный киборг. Умница. Хотя от этих штуковин все равно как-то не по себе, особенно вблизи. И особенно когда видел своими глазами то, что киборг может сотворить с человеком за пару секунд.
— Мне нужно увидеть твоего хозяина. Проводи меня к нему.
Он легко проходит вместе со своим провожатым через все кордоны, еще трижды воспользовавшись значком. Мало ли, вдруг у кого-то из киборгов приказ предупредить хозяина о незваных гостях.
Массивная деревянная дверь, к которой приводит его «семерка», оказывается запертой, но Зак не собирается стучать.
— Выломай замок, — приказывает он, — Только без лишнего шума.
Киборг надавливает на замочную пластину ладонью, и та с легким «чпок» выпадает из своего гнезда, повиснув на остатках креплений. — Теперь жди здесь и никого не впускай и не выпускай. Понял?
— Приказ принят к исполнению.
Зак делает шаг внутрь с бластером наизготовку. Даже если здесь не происходит ничего противозаконного, у него, на всякий случай, имеется вполне логичное объяснение своему вторжению. Хотя слегка притянутое за уши, ну да ладно. Об этом можно побеспокоиться позже.
У самой двери полумрак; впереди ширма с восточным рисунком, и это Заку на руку — его самого заметят не сразу. Из-за ширмы пробивается более яркий свет и доносятся какие-то странные звуки. Ширма закрывает обзор, так что Зак делает шаг вперед, потом еще один. Все равно плохо видно… Там не Ларго, а какой-то тип в униформе, смутно знакомой по цвету и покрою, без опознавательных нашивок, он что-то делает у стены… А сам Ларго… Наверное, в противоположном углу, ширма скрывает его полностью. Выскользнув из-за укрытия, Зак прижимается к стене напротив, так, чтобы на него падала тень, и замирает, затаив дыхание. Эти предосторожности, впрочем, излишни — находящиеся здесь люди так увлечены своим занятием, что он привлек бы их внимание, разве что, выйдя на середину комнаты. От открывшейся ему картины Зак на несколько секунд перестает дышать, ощущая ускоренное сердцебиение и выступивший на лбу холодный пот. Ему множество раз приходилось видеть крайне отталкивающие стороны человеческого бытия, не говоря уж о ликах смерти. Но то, что предстало нынче перед его глазами, показалось ему одним из самых отвратительных зрелищ.
Борис Ларго действительно обнаруживается в углу, сидящим в кресле; на нем домашний халат, распахнутый во всю ширь, обнажая волосатую грудь и чуть отвисший живот. Низ живота и пах частично скрыты рукой и широким рукавом халата — рука ритмично движется вверх-вниз, периодически останавливаясь, когда Ларго обводит большим пальцем головку своего члена, шумно выдыхая и причмокивая губами. Он ублажает себя, не сводя маслянистых глаз с расширенными, как у наркомана, значками с действия, разворачивающегося напротив; тонкая ниточка слюны стекает из уголка его приоткрытого рта, застревая в щетине.
То, на что он смотрит, никак нельзя назвать зрелищем, способным вызвать сексуальное возбуждение. У психически здорового человека, по крайней мере. Вертикальную конструкцию у стены Зак не без труда идентифицирует как переносной тестовый стенд «DEX-компани», такой привозили к ним, когда тестировали «шестерку», приписанную к участку. Только вот сейчас на стенде намертво зафиксирован вовсе не киборг. Потому что Дио Дуэйн ну никак не может быть киборгом. Это совершенно исключено. Накануне инфранет вывалил на Зака целую гору его детских и юношеских снимков и фактов из биографии, а еще фото родителей, младшего братишки, трагически погибшего в детстве, одноклассников, ближних и дальних родственников и знакомых. Нет, Дио определенно не киборг. Киборги не способны писать и исполнять музыку. Еще киборги не ощущают боли, а нынешний подопытный явно ее ощущает, судя по судорожно бьющейся жилке на шее, подергивающимся мышцам и мокрым от пота прядям волос, прилипшим ко лбу. И… Разве это похоже на тестирование или что-либо, имеющее практическую или научную цель? Это самые настоящие пытки. Даже их полицейскую «шестерку» тестировали не так грубо и травматично.