- Тысячи людей заняты только написанием материалов. Вы видели первый этап, который транслируется на всю поверхность Каллисто. Потом - ленты, фильмы, книги, журналы, постеры, брошюры, радио- и видео-постановки, заметки в газетах, комиксы для детей, слухи и сплетни, тщательно продуманная реклама... Непрерывный поток Янси в массы.
Зиплинг взял со столика журнал и показал Тавернеру заглавную статью.
- "Что у Джона Янси с сердцем?" Поднимает вопрос о том, как бы мы жили без Янси. На следующей неделе - статья о желудке Янси... Мы знаем миллионы подходов, мы пролезем в любую дырочку. Нас называют янсерами. Янси, как новый вид искусства! - ядовито закончил он.
- А что ваши коллеги думают о Янси?
- Надутый индюк, пустышка.
- И что, никого из ваших не убеждают его речи?
- Даже Бэбсон только посмеивается, Бэбсон - на самом верху пирамиды. Выше него только те, кто заказывает шоу и платит деньги. Не дай бог, не дай бог, если мы вдруг начнём верить в Янси... если мы вдруг решим, что эта пустота имеет смысл... Я не вынесу этого.
- Но почему? - спросил Тавернер с интересом. Скрытый микрофон передавал весь разговор в штаб-квартиру в Вашингтоне. - Почему вы решили порвать со всем этим?
Зиплинг подозвал своего сына:
- Майк, оторвись на минутку от игры, подойди сюда.
Тавернеру он объяснил:
- Майку девять лет. Он видит и слышит Янси с самого рождения.
Майк нехотя подошёл.
- Что, папа?
- Какие отметки ты получаешь в школе?
Мальчик гордо выпятил грудь; он был маленькой копией Зиплинга-старшего.
- Пятёрки и немножко четвёрок!
- Он весьма умён и сообразителен, - сказал Зиплинг Тавернеру. Прекрасно считает, отлично усваивает географию, историю...
Он снова обратился к Майку:
- Я задам тебе несколько вопросов, и хочу, чтобы наш гость послушал, как ты на них ответишь. Понял?
- Хорошо, пап.
Зиплинг мрачно задал первый вопрос:
- Мне хочется услышать, что ты думаешь о войне. Вам рассказывали о войне в школе, вы проходили основные войны в нашей истории, так ведь?
- Да, мы проходили про Американскую Революцию, и про Первую Глобальную Войну, и про Вторую Глобальную Войну, потом про Первую Ядерную... и ещё про Войну между колониями Марса и Юпитера.
- Мы распространяем уроки Янси в школах в рамках программы государственных субсидий, - пояснил Зиплинг. - Янси рассказывает школьникам об истории, раскрывает смысл исторических событий. Янси объясняет им естественные науки. Янси рассказывает об основах этикета, и об астрономии, и о миллионах прочих вещей. Но я никогда не думал, что мой собственный сын...
Голос его предательски задрожал.
- Итак, ты знаешь, что такое война. Расскажи мне теперь, что ты думаешь о войне.
- Война - это плохо, - бодро ответил Майк. - Война - это самая ужасная вещь на свете. Войны чуть не уничтожили человечество.
Пристально глядя на сына, Зиплинг спросил:
- Кто-нибудь сказал тебе, чтобы ты так отвечал ? Заставлял тебя это сказать?
Мальчик неуверенно проговорил:
- Нет, папа.
- Ты действительно в это веришь?
- Да, папа. Ведь это правда? Война - это очень плохо?
- Война - это плохо, - Зиплинг кивнул. - А что ты можешь сказать о справедливой войне?
Майк не медлил с ответом ни секунды.
- Конечно же, мы должны вести справедливые войны.
- Почему?
- Ну, мы же должны защищать свой образ жизни!
- Почему?
- Потому что мы не можем позволить им просто раздавить себя. Это только раздразнило бы агрессора, и власть захватили бы те, кто обладает грубой силой. Мы не можем этого допустить. Нам нужен мир, управляемый законом.
Зиплинг устало прокомментировал:
- Я написал эти бессмысленные, противоречивые слова восемь лет назад...
Он внутренне собрался, и продолжил:
- Итак, война - это плохо, но мы должны вести справедливые войны. Представь себе, что наша планета, Каллисто, вступает в войну... с кем бы... ну, скажем, с Ганимедом.
Зиплинг не мог скрыть иронии в голосе.
- Просто наугад, пальцем в небо. Итак, мы воюем с Ганимедом - это справедливая война? Или просто война? Хорошо это или плохо?
На этот раз мальчик задумался, насупившись, размышляя о чём-то.
- Каков же твой ответ ? - холодно спросил Зиплинг.
- Ну, это... Я не знаю... Но ведь когда война начнётся, кто-нибудь нам это скажет? То есть, справедливая она или нет.
- Конечно, - Зиплинг чуть не подавился. - Кто-нибудь непременно скажет. Возможно даже, сам мистер Янси.
- Правда, пап, мистер Янси нам всё объяснит, - с облегчением выдал Майк. - Я могу ещё поиграть?
Наблюдая за отошедшим в угол Майком, Зиплинг повернулся к Тавернеру.
- Знаете, во что они играют? Это Гиппо-Гоппо, любимая игра внука сами-знаете-кого. Угадайте с трёх раз, кто её придумал.
Тавернер помолчал.
- И что вы предлагаете? Вы сказали, что с этим что-то можно сделать.
- Я знаю проект в деталях, - на лице Зиплинга промелькнуло хитрое выражение, потом оно снова похолодело. - Я знаю, как в его работу можно вмешаться. Но для этого кто-нибудь должен держать власти под прицелом. За девять лет я нашёл ключ к личности Янси, ключ к новому типу людей, которых мы здесь выращиваем. Он очень прост. Именно он делает личность достаточно податливой для манипуляции.
- И в чём же он? - спросил Тавернер терпеливо. Он надеялся, что в Вашингтоне всё слышат ясно и отчётливо.
- Всё, во что Янси верит - пресно, вяло, безжизненно. Его идеология на девяносто процентов состоит из воды. Мы приблизились, насколько это возможно, к полному отсутствию убеждений... вы обратили на это внимание. Там, где это было возможно, мы уравновесили или устранили личное отношение, сделав его максимально аполитичным. У него нет своей точки зрения.
- Конечно, - согласился Тавернер, - зато кажется, что она у него есть.
- Разумеется, мы должны контролировать все личностные аспекты; мы хотим получить полноценную личность. Поэтому по каждому конкретному вопросу Янси должен иметь своё конкретное мнение. Основным правилом было то, что Янси всегда выбирает самую простую для восприятия альтернативу, избегая сложностей; взгляд на вещи, который лишь скользит по поверхности, избегая глубоких размышлений.
- Старый добрый убаюкивающий взгляд на жизнь, - подхватил Тавернер, начиная понимать. - Но если вдруг у него появится настоящая точка зрения, которая потребует серьёзных усилий, для того, чтобы её понять...
- Янси играет в крокет, поэтому все вокруг носятся с крокетными молотками, - глаза Зиплинга, казалось, вспыхнули, - Однако предположим на секундочку, что Янси предпочитает играть в кригшпиль...
- Во что?
- Шахматы на двух досках. У каждого игрока - своя доска с полным набором своих фигур. Ни один из них не видит доску другого. Судья видит обе доски, и объявляет игроку, когда тот берёт фигуру, теряет фигуру, пытается ходить на занятое поле или сделать запрещённый правилами ход, а также даёт или получает шах.
- Понятно, - сказал Тавернер, - каждый из игроков пытается восстановить для себя положение фигур на доске противника, фактически играя вслепую. Боже, это должно быть требует напряжения всех умственных сил!
- В Пруссии таким образом обучали офицеров военной стратегии. Это больше чем игра - это всепоглощающая борьба умов. Представьте себе, как Янси вечерком сидит дома с женой и внуком, и играет интересную, живую шестичасовую партию в кригшпиль. Представьте, что его любимые книги - не вестерны, а греческие трагедии, что он слушает баховские фуги, а не "Кентукки - дом родной"!..