- Ты превращаешь меня в нимфоманку, - замечаю я, когда мы, переводя дух, лежим на кровати и глядим в потолок.
Он оборачивается ко мне.
- Правда? Это хорошо или плохо?
- Пока не знаю...
А потом звонит его телефон.
Когда Алексей застегивает рубашку, одернув манжеты, на белой ткани в районе груди проступают красные штришки. Я стою у зеркала рядом с ним и расчесываю волосы. Щетка замирает у меня в руках, когда я вижу кровь. Оборачиваюсь и осторожно касаюсь алого пунктира.
- Это я тебя так?
- Да, Багира.
- Боже мой, прости! Надо срочно прижечь, - бросаюсь искать аптечку, а он ловит меня за руку и, притягивая к себе, целует в шею.
- Ага, - говорит между поцелуями. - Ещё... зеленкой... помажь... и... подуй...
- Точно не больно?
- Зато как вызывающе выглядит, - он кивает на зеркало, и я, обернувшись, смотрю на наши отражения.
- Но все равно...
- Радость моя, я пулевые пережил без особых потерь. Так что и твои царапки тоже как-нибудь переживу. Я вообще везучий. Идем.
Он направляется к дверям, захватывая по дороге пиджак, а я вижу в отражении свое побледневшее лицо.
Пулевые?
Нет, ничего не хочу знать.
Мы расстаемся у дверей отеля.
- Ещё увидимся, - говорит мой незнакомец, целуя мои пальцы.
- А, может быть, и нет, - отвечаю я, сжимая его ладонь.
По дороге домой, вопреки своим запретам, начинаю думать о том, кто такой Алексей Батурин. К сожалению, ту информацию, которая была у меня для интервью я не могу выбросить из головы. Яхты, перестрелки, большие машины - вывод напрашивался сам собой. С двадцати восьми лет он работал в проектном бюро, сначала на должности начальника отдела по планированию, затем - как заместитель директора. А кем он был до этого?
Я закусываю губу, предаваясь воспоминаниям. На отношения с бандитами я давно и прочно наложила табу. Никогда и ни за что не буду встречаться с политиками и бандитами. И те, и те дуреют от власти и безнаказанности и делают, что хотят. С криминалом я вообще не желаю связываться нигде - ни в работе, ни в личной жизни.
Мои первые шаги в профессии были как раз сделаны по шатким бревнам чужого беспредела. Мой наставник и первый работодатель, человек, знавший криминальный мир Подмосковья от и до, хотел открыть глаза общественности на деятельность нескольких ОПГ, взявших в оборот мелкие городки. Там действительно творились хаос и девяностые.
Я, конечно, не принимала участие в сборке материал, просто была в курсе, под кого и как копает команда. Я всего лишь вела новостную колонку, но и мне досталось, когда "подкоп" засекли. Сначала обстреляли редакцию - никто не погиб каким-то чудом. Потом подожгли машину моего начальника. А когда в ход пошли угрозы семье и близким, он сдался. Покаялся, слил информацию одному из тех, кого хотел посадить, и свалил в Европу вместе с семьей. Ко мне претензий не было - зажали просто один раз на остановке у конторы и спросили, что да как. Сыграла на дурочку - ведь молодая, еще учусь, пишу вот новости, боюсь вас, дяденьки, до ужаса Поверили. В сумку лезть не стали. А там у меня лежала флешка со всей собранной начальником инфой, и на того, кто угрожал нам, в том числе. Скопировала я все сама, без спроса - и фотографии документов, и записи разговоров, и информацию по банковским переводам, и видеосъемку.
Начальник уехал, я убежала из газеты, сменила уже добрый десяток рабочих мест, никуда не лезла и ни с кем не разбиралась.
Только флешка до сих пор лежит в антресоли, между двумя верхними кирпичами, где я немного отковыряла цемент. Неплохой тайник для чужой чернухи.
Я ничего не собираюсь публиковать или использовать, да и с тех пор времени прошло - вагон и телега, уже все сроки давности канули в Лету. Но флешка лежит - как напоминание, куда лезть не стоит и чего мне, как журналисту, делать не следует.
И все-таки - не пропадать же такому добру. Может, в старости, когда буду жить на пенсию, напишу роман о бандитах и назову его... Не знаю, "Бандитская Москва"... Или "Наследники девяностых". А пока... Пока как бы не налететь на ОПГшника в живую. И поэтому, чтобы обезопасить себя, мне нужно узнать, кто такой Алексей Батурин на самом деле.