Именно поэтому я совсем этого не ожидала, когда испепеляющая боль пронзила мою спину. Раз, два, три раза подряд, превращая мою грудь в расплавленное озеро агонии. Я пошатнулась, сбивая с ног Сару, закричавшую, когда я наступила на её лодыжку, пытаясь удержаться в вертикальном положении. Она задёргалась, отчего я потеряла равновесие, потому даже мои вампирские рефлексы были не в состоянии удержать меня от падения. Я перевернулась в последний момент, всё же падая на землю, но не лицом вниз.
Я хотела вскочить на ноги, но не смогла. Необычная медлительность в руках и ногах и продолжающийся огонь в груди, подсказали мне, что в меня стреляли не обычными пулями. Серебряными.
У меня была доля секунды, чтобы увидеть склонившегося надо мной седовласого человека в чёрной монашеской одежде, развевающейся на ветру, и очень даже материальную руку, направляющую на меня пистолет. Потом я услышала ещё один выстрел, почувствовала, как моё сознание взрывается от боли, но больше не видела уже ничего.
36
Голова пульсировала так, словно кто-то пихнул фейерверки в мой мозг и поджёг их. Это было первым, что я осознала. Вторым стало жжение в груди, такое сильное, что по всему телу расходилась болезненная пульсация. Третьим я ощутила, что мои руки и ноги крепко и высоко связаны у меня за спиной. Четвёртым стало самое тревожное осознание из всех: я была мокрой, но не от воды. Резкий запах бензина наполнил мои ноздри, так что и не нужно было вдыхать.
- Сожги её. Сожги её сейчас, пока она не очнулась! – убеждал знакомый голос.
Сара. Нужно было убить её, когда был шанс.
Хорошая мысля приходит опосля.
Я открыла глаза. Крамер стоял в нескольких футах от меня в центре расчищенного в виде треугольника пространства посреди высоких стеблей кукурузы. Сара стояла в стороне, однако Лиза и Франсина образовывали два других угла треугольника. Они, как и я, были прикованы к высоким металлическим столбам, врытым в землю. В рот им впихнули кляпы, а смотрящие на меня глаза были расширены от ужаса. В отличие от меня, тем не менее, ни у одной из них не торчал из груди большой серебряный кинжал. Лезвие, казалось, испускало непрекращающийся поток кислоты, обжигающий мои нервные окончания и иссушающий мою силу. Но, хоть кинжал и находился близко к центру моей груди, он не вонзился в сердце. Либо Крамер специально промахнулся, потому что не хотел рисковать подарить мне лёгкую смерть, либо его глазомер был не таким хорошим, как он надеялся.
Крамер вытащил большую книгу в кожаном переплёте из складок своей новой чёрной туники с капюшоном. Наверное, его уже тошнило от той старой грязной, в которой он застрял, пока находился в парообразном состоянии. Его пристальный взгляд, казалось, замерцал со злобным триумфом, когда он открыл книгу и начал читать вслух.
- Я, Хенрикус Крамер Инститорис, судья, назначенный от лица веры, провозглашаю и объявляю приговор, что вы, стоящие здесь, являетесь закоренелыми еретиками, и в связи с этим предаётесь правосудию, - прочитал он нараспев, и хотя оригинальная версия «Молота Ведьм» была на латыни, он произнёс это на английском языке, чтобы мы уж точно поняли.
У меня кляпа не было, вероятно, потому что Крамер знал, что я не стану звать на помощь, но это вовсе не означало, что я собиралась молчать.
- Я уже читала это, ты знаешь. Твоя проза скучная и нудная, а злоупотребление заглавными буквами для драматического акцента в лучшем случае можно назвать незрелым. О чёрт, ладно, я просто скажу это — книжка отстой. Неудивительно, что тебе пришлось подделывать для неё одобрения.
Теперь его взгляд сверкал яростью. Он захлопнул книгу и подошёл ко мне. Писатели такие чувствительные, когда слышат критику.
- Хочешь умереть сейчас, Хекс ? - прошипел он мне. Затем он наклонился, поднимая что-то, что я не видела со своего места. Когда он выпрямился, в руке у него был фонарь: золотисто-оранжевое пламя ласкало окружающее его стекло, словно моля о свободе.
Я посмотрела через его плечо на Сару, которую чуть ли не трясло от волнительной перспективы, что он подожжёт меня.
- Она, может, и не в курсе, каков твой заведённый порядок, но я то знаю, - тихо сказала я. - Поставь фонарь. Ты пока не станешь меня сжигать, и мы оба это понимаем.
- О чём она говорит? - потребовала Сара, прихрамывая ближе к нам.
Его белые брови сошлись в одну линию, и я позволила маленькой улыбочке заиграть на моих губах.
- Ужасно начальственная с тобой, да? С другой стороны это имеет смысл. На ней штаны, а ты в платье.
Его кулак взметнулся вверх, но удар предназначался не мне. Он поразил Сару как раз в тот момент, когда она облокотилась на Крамера, чтобы не упасть. Она отлетела назад, кровь струёй потекла у неё из носа. Теперь, когда она исчерпала свою полезность, он больше не скрывал свои намерения к ней.
- За что? – выдохнула она.
Боль и замешательство ясно читались на её лице, но мне запоздало пришло в голову, что я не слышу их в её мыслях. То же самое с Лизой и Франсиной. Они должны были мысленно кричать от паники, но всё, что я улавливала от них – грохочущее сердцебиение и частое затруднённое дыхание через кляпы.
Серебряная пуля, которую Крамер вогнал мне в голову, не только вырубила меня на достаточное время, чтобы связать меня и облить бензином. Она ещё и замкнула мои телепатические способности. Ещё патрон или два, и я была бы мертва, но, конечно же, Крамер пока не хотел меня убивать. Если посмотреть с позитивной стороны, так мне было легче концентрироваться без их полных ужаса мыслей.
- Ни слова больше, хуре , - прорычал Крамер Саре.
- Это значит «потаскуха», - подсказала я. - Так он видит всех женщин. Привыкай слышать это остальную часть своей короткой жизни.
За это я заработала удар тыльной стороной ладони по челюсти, но по сравнению с ощущениями, когда в тебя стреляют или протыкают, это был любящий шлепок.
- Полегче толкай, ты же не хочешь, чтобы серебро изрезало моё сердце, покончив с твоей забавой слишком быстро, - поддразнила его я.
Он посмотрел на кинжал в моей груди и опустил свой сжатый кулак. Я не дёрнула ни мускулом, однако мысленно приподняла брови. Мой блеф сработал. Так ты не знаешь, что проткнул меня около сердца, но не пронзил его. Хорошо.
Слёзы покатились по щекам Сары: либо от боли в сломанном носу или от осознания, что Крамер оказался таким, как я её и предостерегала. Но я не могла вызвать в себе жалость к ней. Она выстрелила в мою лучшую подругу столько раз, что уверилась, что Дениз умерла. Если бы не «один-на-миллиард» сверхъестественный статус Дениз, она бы и была мертва. Затем Сара похитила Франсину и Лизу и принесла их в качестве подарка этому монстру, в полной мере ожидая увидеть, как они сгорают заживо.
Нет, мне не было жаль, что она тут вся в слезах обнаружила, что тоже окажется жертвой жестокости Крамера. Когда он ударил Сару в живот, заставляя её согнуться пополам и издать мучительный крик, мне по-прежнему не было жалко. Эта боль в тысячу раз слабее боли от огня, я знала это по опыту, и, рассматривая её преступления, она это заслужила.
Потом он опустил обутую ногу на её сломанную лодыжку. За новым задыхающимся криком и непрекращающимся треском стеблей кукурузы вокруг нас я не слышала, что у неё сломались кости, но, скорее всего, так оно и было. Она свернулась в положение плода, рыдая и умоляя о милосердии, которое она никогда не найдёт от Инквизитора. После заключительного удара в грудную клетку, Крамер вернул своё внимание ко мне, оставляя Сару корчиться от боли на земле.