Я ничего не сказала, когда он приблизился. В дополнение к книге где-то ближе к середине расчищенного места у него лежала сумка, и я представила различные орудия пыток, которые в ней могли храниться. Так как Крамер оставил их там, в данный момент относительно меня у него были другие планы, и мне не нужно было быть телепатом, чтобы догадаться, какие именно.
- Ты признаёшься в своём сговоре с Дьяволом, Хекс ? – Эти слова были произнесены мягким, почти вкрадчивым тоном. - Если признаешься, я могу всё же сохранить твою жизнь.
Я фыркнула.
- Даже если бы я не знала правду от Элизабет, ты разве пропустил ту часть, когда я сказала, что прочитала твою книгу ? Включая и тот раздел, где ты логически обосновываешь ложь заключённым о позволении им жить как часть сущности хорошего Инквизитора.
Его кулак врезался в мою челюсть, от чего губа начала кровоточить прежде, чем успела зажить.
- Признайся и откажись от своей преданности Великому Алырю!
- Судя по тому, как удивлена была Сара, когда ты переключился на неё, скажу, что ярлыки тебе тоже идеально подходят, - отметила я.
Его брови сошлись вместе, и он придвинулся так близко со своим вонючим дыханием, что я несказанно возрадовалась, что мне не нужно дышать.
- Ты подстрекаешь меня, будто хочешь, чтобы я продолжил.
Я пожала плечами, насколько позволяли мои связанные руки. У меня был план, но я не собиралась посвящать в него Крамера. Кроме того, пока его внимание сосредоточено на мне, а не на Франсине и Лизе, я была готова терпеть все пытки, которым он мог меня подвергнуть.
Ну, в определённых рамках , исправилась я, когда он схватил центр моей рубашки и осторожно отодвинул материал в сторону от рукоятки кинжала. Он уже снял мой жакет и что-то с ним сделал, оставляя меня в простой чёрной застегивающейся на пуговицы блузке и джинсах. Как только моя блузка освободилась от лезвия, он противоестественно твёрдой хваткой рванул её края в разные стороны. Фонарь отбросил мерцающий свет на его лицо, когда он уставился на мою грудь. Он нетерпеливо дёрнул за переднюю часть моего бюстгалтера там, где находилась застёжка.
Я готова была поставить своё обручальное кольцо с красным бриллиантом на то, что у этой свиньи, когда он был человеком, вставал только тогда, когда женщины были беспомощны и напуганы. Теперь, когда он был призраком, обретшим плоть, у него, скорее всего, такой проблемы не было, однако, судя по взгляду, которым он меня окинул, когда раскрыл мой лифчик, он хотел, чтобы я съёжилась от стыда. Я этого не сделала; оголена была только моя кожа, но именно его душа обнажалась этими действиями. Мне не было стыдно, когда Крамер грубо схватился за мои груди, избегая кинжала, торчащего между ними. Я была разъярена. Я хотела разорвать его на части, а затем сжечь каждую из них в пепел, однако гнев был совсем не тем, в чём я сейчас нуждалась. Чтобы послать мой сверхъестественный сигнал ЛоДжек[26], мне нужно было кое-что другое.
Было не трудно вызвать в себе достаточно чувства вины и сожаления, чтобы заставить горло сжаться, а слёзы подкатить к глазам. Всё, что мне нужно было сделать – вспомнить тот день несколько лет назад, когда я поцеловала Кости, сказала ему, что люблю его … а затем предала, уехав, не оставив и следа. Тогда я думала, что оставить его - единственный способ его защитить, и Дон проделал хорошую работу, скрывая меня больше четырёх долгих лет. Но всё это сделало нас обоих несчастными, пока Кости, наконец, не нашёл меня.
Четыре года . Мы находились врозь больше, чем вместе, а всё потому, что я отступила, когда должна была стоять на своём. Возможно, Кости и простил меня за это, но я никогда не прощу себя. Воспоминание об одной ошибке, которую я хотела бы исправить больше, чем какую-либо другую, заставило собравшуюся влагу оставить мои глаза и покатиться вниз по щекам. Слёзы потекли быстрее, капая вниз на руки Крамера. Он прекратил сжимать мою грудь и с жестоким удовлетворением уставился на розовую влагу.
- Выплачь больше своих кровавых слёз, Хекс . Они лишь доказывают твою связь с Сатаной.
- Они доказывают, что у вампиров в теле нет такого большого количества воды, как у людей, идиот, - сказала я, наслаждаясь звонкой пощёчиной, который он мне дал, потому что от этого из глаз хлынуло ещё больше такой необходимой мне влаги.
Затем он пробежался своим противным ртом по моей коже, осторожно проделывая это около кинжала, оставляя своими сгнившими зубами бороздки в моей плоти. По мне прокатилось отвращение, но я старалась игнорировать его, поворачивая свои мысли от гадливости и сожаления к тихому белому небытию, которое в последний раз чувствовала, когда подключилась к силе могилы. Она не покоилась сразу у поверхности, как это бывало прежде. Мне пришлось искать её. Боль от лезвия и Крамер, лапающий моё тело всё ниже, мешали концентрироваться, но я постаралась оттолкнуть эти чувства в сторону. Я должна была найти эту слабую искорку внутри себя. Большая часть моей силы ушла, но не вся. Она должна была быть где-то внутри меня …
Холодная, успокаивающая неподвижность, казалось, скользнула по пульсации от серебра и мучений от сожалений, облегчая и то, и другое единственной лаской. Несмотря на слёзы, всё ещё сочащиеся из моих глаз, я улыбнулась. Всё правильно . Вызов этой силы означал, что нужно отпускать, а не хвататься за эмоциональные или физические мучения. Я сконцентрировалась на блаженной пустоте, на которую намекнула мимолетная ласка, и наконец, нашла оставшиеся угольки, которые искала. Это было лишь крошечное пятнышко по сравнению с тем, чем оно было несколько месяцев назад, но даже так оно по-прежнему резонировало. Боже, я и забыла, какой прекрасной была эта тихая бездна! Это как вернуться домой. Теперь слёзы, текущие по моим щекам, были полны неописуемого покоя. Если эта сила проистекала от прикосновения к границам вечности, смерти действительно не стоило бояться.
Крамер отодвинулся, смотря на меня со смесью дегенеративности и замешательства.
- Почему ты не просишь меня остановиться? Почему ты молчишь?
Я вытянула себя из чарующего объятия могилы так, чтобы по-прежнему держаться за силу, но и сосредоточиться на нём.
- Тебе бы только понравилось, если бы я молила, и ты неверно обо мне судил, если думаешь, что я сделаю хоть что-нибудь из того, что тебе понравится. Знаешь, что ещё ты неверно понял? Причину этих слёз.
Та точечка внутри теперь, казалось, гудела, а белизна разрушала боль, причиняемую кинжалом в моей груди.
- Ты думаешь, что они - признак слабости. То, что я сдалась, точно так же, как и твоя уверенность, что твоя плоть делает тебя сильнее… Все это неверно . Твоя плоть делает тебя слабым, и эти слезы сильнее любого оружия, которое ты можешь вообразить.
Он наклонился ближе, и зловонное дыхание с его словами ударило мне в лицо.
- Любишь плакать? Я прослежу, чтобы ты не останавливалась.
Затем Крамер нахмурился, склоняя голову набок. Он снова пробежался по мне рукой, но на сей раз с осторожностью.
- Ты чувствуешься … странно, - пробормотал он.
- Вибрирую? – спросила я хриплым шёпотом. - Чувствуешь притяжение, как и тогда, когда следовал за потоком энергии, приведшим тебя ко мне в Огайо, в Сент-Луис, в Сиу-Сити и фермерский дом? Знаешь, почему ты снова так сильно чувствуешь его теперь?
Он потянулся, чтобы с силой хлестнуть меня по лицу, и теперь уставился на розовую влагу, покрывающую его руку, с возрастающим беспокойством вместо триумфа.
- В них что-то есть, - протянул он.
- Верно, - сказала я, лаская каждое слово. - Сила.
37
Раньше, когда позаимствованные у Мари способности работали во мне в полную силу, я могла просто пролить свою кровь и вызвать Остатки. Если же я хотела вызвать призраков , пролить я должна была слёзы, объединив их с внутренним боевым кличем. Оставшейся во мне силы королевы вуду не было достаточно, чтобы принудить призраков мчаться ко мне со всех концов. Однако призраки, концентрирующиеся со всей своей силой в попытке меня найти, вроде Элизабет и Фабиана, смогут же?
26