— И ведь на самом видном месте! — продолжал праведно злиться оборотень. Она ещё ни разу не видела его в подобном состоянии. Но, возможно, всё дело было в алкоголе.
— Я избавлю тебя от него, если ты успокоишься и всё забудешь, — неожиданно перебила его девушка. Ей не нравилось видеть Вальдера пьяным, она предпочитала легкую самоуверенность, с которой он обычно путешествовал рядом с ней.
— Хорошо, — также неожиданно успокоился он и замер, глядя ей прямо в глаза. Она уже успела забыть, какие необычные у него глаза — голубые, почти серые, но с таинственным синим цветком вокруг суженного зрачка.
— Ну, давай, — спокойно поторопил Вальдер. Однако Пантидера, как будто впавшая в транс, поняла его по-другому; все ее внимание вдруг захватила пульсирующая под пятном засоса жилка. Ей вспомнились игры, которым ее усердно пытались научить в гареме, и она по забытой привычке потянулась губами к шее мужчины.
Вальд с непонятным ему страхом наблюдал, как меняется лицо напарницы. Девушка, словно оголодавшая хищница, медленно склонялась к нему, вперив затуманенный взгляд куда-то в ключицы. Он боялся и одновременно хотел узнать то, что она собиралась сделать. Однако спокойно отдаться происходящему ему не давали слишком яркие воспоминания из-за которых он зарекся связываться с женщинами в том самом плане. Двуликому вполне хватало одного опыта, и обжигаться ещё раз он был не намерен. Он был еще совсем мальчишкой, лет семнадцать, когда влюбился в девушку на пять лет старше его. Это не была любовь с первого взгляда, это были вполне осознанные чувства. Он любил ее трепетно, искренне, но Славию лишь умиляли его ухаживание. Были и цветы, и подарки, и любовные письма. Она никогда его не отвергала, но и никогда не отвечала взаимностью. Однако Вальдера это нисколько не огорчало в те времена, он верил ей, и это вера всадила ему в спину нож. Это боль была намного хуже физической, и он не мог убежать от нее даже во сне; ему все снилось и снилось ее улыбающееся лицо… Он все не мог страницы болезненных воспоминаний из своей памяти и жить дальше.
А теперь он вдруг понял, что один женский образ начинает вымещать другой…
Пантидера находилась в трансе, наблюдая за пульсацией крови.
Мужчины, впрочем, как и женщины, никогда не были ей интересны. У неё и мужчин-то в этом смысле никогда не было, а тут происходило что-то странное.
Расстояние между ними исчезло, она коснулась носом его кожи, и сильный запах перегара резко вернул девушку в реальность. Глаза сфокусировались и увидели красный засос. Двуликая вспомнила, что вообще-то обещала избавить парня от него, а не… Она замотала головой, чтобы согнать остатки наваждения, и с помощью дара убрала интимную метку. После девушка поспешила оказаться от Вальдера как можно дальше, в уборной, например. Но прежде чем захлопнуть дверь, она решила нарушить неловкое молчание:
— Прими ванну. От тебя зверски разит перегаром.
«Как хорошо, что в комнате ванная расположена отдельно от уборной», — уже в туалете подумала она.
Вальдер ошарашенно смотрел на захлопнувшуюся дверь, а перед его глазами еще стоял шальной взгляд напарницы.
«Что это было?» — мысленно спросил он у себя, поднимаюсь с кровати и направляюсь к выходу, чтобы заказать ванну. Перегар мужчина ненавидел ещё больше, чем Пантидера. Вальд вообще алкоголь не любил.
Когда деревянная лохань была наполнена горячей водой, ему предложила свои услуги симпатичная служанка. При этом она недвусмысленно подмигивала ему, но двуликий не обратил на это внимание и отказался. Сейчас все его мысли занимала Пантидера.
Он сразу понял, еще при встрече, что она не интересуется им ни как личностью, ни как мужчиной. Когда он стоял перед ней абсолютно голый, она даже не взглянула на его тело! Но то, как Пантидера повела себя раньше, говорило вовсе не о том, что она резко изменила свое мнение. В ней словно проснулся животный магнетизм, которому несмотря на здравый смысл трудно было сопротивляться. Вальдер в тот момент почувствовал себя жертвой. Наверное, этим и можно объяснить тот неконтролируемый страх, который он ощутил. Страх, что его поглотит это чувство… Оборотень не знал, как объяснить неожиданно появившуюся слабость и делание подчиниться. Будь он более легкомысленным мужчиной, он бы даже не задумался о подобной реакции, тем более, что Пантидера была очень красивой девушкой с привлекательной фигурой (она уже успела отъесться за время их путешествия). Даже шрамы не портили ее тело, наоборот, они словно подчеркивали небрежное отношение двуликой к собственной внешности. Вальдер уже понял, что жуткие метки прошлого никогда девушку не волновали, просто она не афишировала их, чтобы избежать чьего-либо внимания.