— Мне жаль, что несчастье случилось именно с вами, Инэн. Но… сейчас нам не найти лучшего наставника, чем вы.
«А не сейчас не могу ждать, хочу побыстрее», — произносится в моей голове ее невысказанное.
Что ж, молодость имеет право на нетерпение. Другого она еще не набрала.
Я сделала все, что могла. Перекидываю ремень сумки через голову и подхожу к переходу. На Первом их недавно оформили каменными полукруглыми арками, хотя и без этих надстроек переходы прекрасно работают. Так, очередной пафос, в который Старшие, как мне кажется, излишне закапываются, чтобы не выдать свою неподвижность.
— Иди сюда, Сатс… Ближе. Выдохни. Закрой глаза. Чувствуешь плечо?
— Да, — выдыхает она, словно уже случилось что-то, вызвавшее в ней благоговение.
— Теперь вместе с этим плечом… с правой ноги, шаг. Еще шаг… Не маши ногами, иди, как обычно ходишь… Еще шаг.
Нас подхватывает ветер, но она еще не знает об этом.
У меня здесь нет голоса, но по моей команде она открывает глаза, хоть их здесь тоже нет. В ее тени блестит восторг, силуэт полыхает голубым, невероятным контрастом со всей бешеной гонкой темных красок дороги.
Сзади бросается на нее молния — но дробится в искры. Мой Мастер даже не оборачивается, она не заметила нападения.
Да, эта девочка действительно полной силы.
Оказавшись в переходах, новенькие слышат тихую музыку, но не могут ее описать. Говорят, так звучит тоска мира по себе целому. Но, увы, когда так говорят, эти слова падают в почву былой памяти, а она — как мозоль. Со временем и с опытом мы перестаем слышать музыку, улавливаем просто звуки. Действуем во многом бездумно, оттого в нас самих пропадает тоска и чувствительность к чужой тоске…
Восторженную Сатс можно понять: у нее сейчас внутри все переворачивается, такой красоты музыку она слышит! Но у Мастеров это очень быстро проходит, всего перехода за два. У Основателей задерживается, а потом, похоже, они сами сбавляют громкость.
Свою музыку в первые шаги я ловила чуть ли не руками… Но и это прошло. Странно, что сейчас вспомнилось. Словно я переняла часть этой восторженной молодости так же, как прежде, бесконтрольно, переняла ворчливость у Крин…
Надо бы и правда сводить Сатс на 15-ый. Там, если Мастер не справится, местные помогут. Но для начала к 15-му надо пройти в пять-семь шагов. Такой путь ее утомит с непривычки. К тому же я помню про «минимальные показатели» — для них не нужно совершать подвигов вроде исправления таракана сразу и целиком. С нее хватит и просто понаблюдать.
Надо выбрать осколок потише, потом еще один. Так, поводить, пусть посмотрит на миры без чудовищ, наберется представлений. А там уже можно и потруднее, если не решат, что ее можно принимать обратно.
Кстати, вот тоже непонятно — от нее ждут минимальных показателей, сама она хочет уникальное чудовище. А мне что прикажете делать?
Из всех путей, лежащих у меня под ногами, я выбираю средний. «Туда» — и тяну ее очень-очень медленно. Сейчас нужно, чтобы эта глазеющая по сторонам зевака пошла не прямо, где красиво полыхает Малая звезда, а куда я ее веду.
Идет. Задерживается всего на… здесь нет входов, на миг — но идет. Еще немного скольжения…
Мы вываливаемся на осколок, и я понимаю, что ошиблась. Нет, не с этой девочкой. С осколком.
Меня, словно огромной ладонью, наотмашь бьет пустота. Здесь почти нет воздуха.
Сатс катается рядом на ровной земле, изрезанной сеткой трещин. Хватается то за грудь, то за горло.
Да чтоб меня разорвало! Я же велела ей перед переходом выдохнуть!
Задерживаю дыхание и выхватываю из сумки маску. Что-то вываливается на сухую землю вместе с ней. Теперь приложить к ее лицу — а застежки потом.
— Да чтоб… Дыши!
И воздух из моих легких уходит. Новенькая сопит на земле. Вот и для моей маски настал черед. Из нее льется свежесть, и у меня перестает рваться горло…
Вокруг темно, лишь тусклое свечение перехода заливает площадку перед ним. Я не вижу даже того, что в десятке шагов от нас. Мне бы перенастроиться…
У ног катается новенькая, сучит длинными ногами. Цепляется за маску, но не верит ей — боится.
Вот ведь! Но я уже была здесь когда-то — чую, остро это чую! Я вообще обычно хожу по знакомым местам.
Что стало с этим местом, с этим набором?
В земле трещины — а тут был берег. Там, дальше, за грядой песчаных дюн, стоял поселок. Местные были хмуры, но за исправленную крысу пытались заплатить… Кажется, хлебом… да! тогда здесь еще были растения!
— Что? Что это? — едва слышно хрипит Сатс через маску.