— Сатс, поднимайся, — велю я и тяну ее за рукав. — Нас заметили.
— Но мы могли бы…
— Не сейчас. Если не можешь запомнить, что у меня сильное чутье, то вспомни правило, по которому Мастер должен строго повиноваться своему Основателю. Поэтому — встала и быстро вниз!
Мы спускаемся с холма обратно и возвращаемся к обрывистому каналу. Сатс первым делом бросается туда, где мы провели предыдущий поворот. Оно и понятно — к углу, к выходу, хотя он и с водой, но это она по неопытности. Я иду за ней, но замедляюсь раньше, чем сама это понимаю. Мне путает ноги и задерживает шаг дурной вопрос — почему местные считают, что берег искусственного канала для тех, кто не возвращается?
И я останавливаюсь. А потом говорю своему Мастеру в спину:
— Не спеши. Мы остаемся.
— Зачем это еще? — удивляется Сатс.
— Ты вроде есть хотела… Не помешает подкрепиться.
Сатс прищуривается, точь-в-точь как Основатель, смотрящий на слабые места:
— А если не врать?
Вздыхаю:
— Ничего не поделаешь, нельзя уходить. Даже если думается, что чудовище мертво, искажение, отравившее осколок, надо распознать.
Сатс с нескрываемой грустью смотрит на угол осколка, а потом с нескрываемым раздражением — на меня. Молодость — это всегда очень много напоказ, но странно, что одной из лучших на Первом не привили воспитания, умеющего все скрывать.
— Нам надо спуститься по каналу. Думаю, на реке не главный город, а поселок для тех, кто пытается воду очистить. Прочие жители должны обитать там, где вода совсем хорошая.
— А по карте мы не можем сориентироваться?
— Мастер Са-ц! — говорю я строго. — Если ты не помнишь карту этого 5115-го наизусть, то подумай головой. Своей. Сама. И поищи ответ на вопрос: почему мы не знаем, куда точно ведет рукотворный канал, выкопанный, чтобы отвести воду от мертвого искаженного?
Молчит.
— Ответ очевиден: никто из наших этим искаженным не занимался, потому что сюда не заходил, а стало быть, в голограммы на Первый новую карту не передал!
— Не кричи, пожалуйста, — она краснеет и прячет глаза.
Потом первая разворачивается и плетется с видом самой обиженной оскорбленности по зеленой траве вдоль канала. Остается только вздохнуть ей в спину — ну не пробить мне ее на соблюдение главного правила. Ну не Основатель должен ходить за своим Мастером!
Идем мы молча. Путь наш оказывается более долгим, чем нам думалось в его начале. Не знаю как Сатс, но я себе представляла, что уже через два прибрежных холма нам откроется вид на большой город с каменными домами и мощеными улицами. Местные, судя по их виду, находятся на неплохо организованном уровне. Однако представления мои не подтверждаются ни через два холма, ни через три. Нам не попадаются никакие строения, поселения или хотя бы заброшенная ферма, пусть даже от нее остался бы только забор.
Я уже давно бросила считать, на какой холм мы взбираемся. Мы идем — а вокруг все одно и то же. По-прежнему несет свои прозрачные воды канал справа, по-прежнему слева от нас раскинулись зеленые холмы, теряющиеся в далекой голубоватой дымке, где-то вдалеке между ними ползет мутная река.
Всех перемен — Большая звезда сползла к краю осколка позади нас, а Малая показалась холодной точкой над лугами, на полсотни вдохов высунулась и скрылась, но ее черед занимать небо еще наступит.
Всех событий — один раз Сатс наклонилась и сорвала колосок:
— Опять овес.
А правда, почему такие прекрасные луга, сочные, светлые, никто не превратил в засеянные поля? Или в пастбище для животных, дающих молоко? Зерно и молоко — самое лучшее для тех, кто еще не живет в пещерах. Это пища, требующая ума, труда и опытных рук.
Здесь много людей, но осколок заселен неравномерно — это я слышу, хотя очень галдят, с трудом удалось приглушить. Труд людей мы видели на реке — он организован. Их ум, думаю, оценим, когда доберемся до города. Но чем дальше вниз по течению канала мы уходим, чем ниже за нашими спинами опускается Большая, тем меньше остается во мне уверенности, что впереди нас ждет большой город, который, я считала, должен быть возле чистой воды.
Мы ступаем по своим вытянутым теням. Местность дичает. Из травы полностью исчез овес. Это обнаружила Сатс, когда ее в очередной раз скрутило от голода и она согласилась повторить свои опыты с овсом, но уже сделать нормальную кашу. Земля становится мягче, в низинах она при наших шагах коварно, хоть и малоощутимо, идет ленивой волной.
Канал совсем расползся. У края осколка его вода плещется по прозрачной грани. Земляной берег разжижается, попадаются лужи, которые приходится обходить.