Набираю в легкие воздуха.
— …ответ, что тебя возмущает все, я не приму.
Зубы мои, стукнув, смыкаются.
— А раз возмущаться тут нечему, давай думать. Нельзя отчаиваться и лежать неподвижно. Надо верить, что есть решение, и идти к нему. Ты из Ходящих. Кому, как ни тебе, знать, что необходимо идти к цели.
Теперь ясно, почему Он восторгался Старым Фичем, как тот споры решал. Преемник его достоин тех же восторгов.
Однако сомнения, выросшие во мне вечность назад, пустили крепкие корни и дали семена. Не готова я броситься вперед по его убеждению.
Краем глаза замечаю движение какой-то искры. Нахожу взглядом — слева на небе поднимается желтое блестящее пятнышко.
Это 206-ой! Целый, невредимый, сосед вот этих земель, недавно носивших номер 5115!
Хорошо хоть я только один осколок разнесла, ближним не досталось, а то в слепоте и темноте навоображала всякого.
Своим появлением 206-ой охлаждает желание спорить с Т. Я ведь только собиралась ему доказать, что вообще все пропало, надежды нет, надо ложиться и ждать смерти — а тут! И переходы открываются, и 206-ой по-прежнему рядом.
— Ну давай думать, — говорю я и ложусь на бок, подперев голову рукой.
Т начинает с какой-то своей мысли, от меня далекой:
— Когда признаешься себе в том, чего хочешь, становишься сильней. Поэтому сначала я решаю, чего хочу. Потом иду к этому. Я говорил тебе, что ощутил силу, когда захотел спасти свой народ от болезней.
И умолкает, вопросительным взглядом показывая, что теперь надо что-то сказать мне. Странно у него выглядит это «давай думать», ну да ладно.
— Мне особо не доводилось принимать решения по своим желаниям, — говорю я медленно и подбирая каждое слово. — Меня вели… сначала чувство должного и равнодушие, потом злость, обида, еще злость... даже ярость. Привели сюда.
Он кивает одобрительно. Что-то я там оправдала в его надеждах.
— В тебе нет желания спасти моих людей. Так пусть тебя уведет отсюда жалость к ним. И моя просьба помочь.
Отвожу взгляд. Все-то знают, куда бить. И попадают!
— Обойди все земли моего народа. Куда только сможешь попасть, — продолжает Т. — Сделай там… Я не знаю, что вы, Ходящие, делаете. Но нельзя, чтобы выжившие все равно были обречены.
Во мне просыпается жалость. Но это — жалость к себе самой, и только.
— Я одна, а одной мне ничего не сделать, — говорю я. — Я как тот мальчик с ваших болот — все вижу, все понимаю, но рук нет, и я могу только прыгать на месте.
— Ты осталась совсем-совсем одна? — спрашивает он с недоверием.
Досадливо поджимаю губы. Я ему тут про себя, несчастную, а он, понятно, имеет в виду всех Ходящих.
Вздыхаю:
— Не совсем. Нашлись еще двое наших. Мы договорились встретиться здесь, на твоем осколке, — признаюсь я и, подумав, прикидываю тихонько: — Хотя… я не знаю, какие переходы теперь ведут… если ведут, конечно, но… это облако новых осколков может быть не замкнуто, а вполне себе…
Поднимаю взгляд на Т. Он кивает спокойно:
— Я слушаю тебя. Продолжай.
Меня немного отпускает — достаточно, чтобы собрать разбегающиеся мысли. Перекатываюсь на спину, закидываю руки за голову и смотрю в темное небо, чувствуя, как моему левому локтю очень тепло и надежно у плеча Т.
— Итак, есть еще одна пара Ходящих. С ними можно было бы обойти все земли, посмотреть, где что осталось, что с границами и какие наборы самодостаточны… Я просила их прийти к вам, чтобы помочь растить овес или что-нибудь еще. У Гвэт есть земляника. Вкусные маленькие ягоды… Мельче винограда и не такие сочные, но…
— Ты опять о еде. Давно не ела? — спрашивает он.
Я прищуриваюсь:
— А ты давно не спал… Так вот, с этими двумя мы договорились встретиться здесь, но позже. Это время еще не настало. И они могут задержаться… Но если не задержались и пришли сейчас... Они осторожны — подойдя к подозрительному, отступят. Короче, на твоих землях их нет.
Т молчит, слушает внимательно, а я ему очень благодарна за то, что он сейчас не сказал, что, конечно, подозрительное, ведь земли-то разметало.
— Мы обговорили условие, при котором они будут ждать меня в другом месте. Условие это не наступило, но место назначено. Мне понадобится время, чтобы добраться туда и подождать их там.
— Мы не знаем, что грозит моим людям. У тебя нет времени.
Я не хочу поддерживать его идею, что мне надо уйти, хотя какой-то грызун уже точит мое намерение остаться на пепелище. Наверное, это — природа Ходящей.
Но я теперь по-новому представляю себе природу Основателей. И продолжаю размышлять вслух: