Пустые жилища, где когда-то жили такие, как я. Замершие механизмы, где хранили свет, взятый у Малой.
Меня пронзает желание вернуться туда, где жили мои предки, пусть даже никто уже не знает их имен. «Незачем смотреть назад дальше матери», — так нас учили на Первом. Как же много у нас отобрали!
Обломок неторопливо доплывает до середины неба. Мне представилось, что сейчас он опустится и закроет этот маленький мирок, как крышка бочку.
Если бы он опустился! Я бы поднялась в башне до самой крыши, а оттуда бы перебралась на него.
Я хочу туда. Хочу на внутреннюю сторону. Хочу тронуть стены непонятных залов, этажей, шахт. Уронить что-нибудь, открыть, закрыть, подвигать. Хочу, чтобы там все ожило. Пусть я не умею ничего создавать или чинить, пусть я только разрушала и губила, но ведь то, к чему я пришла, — тоже результат. Разве я не могу его использовать? Если узнать, как его применить… там ведь есть что разрушить. Разметать тишину пирамиды, сломать неподвижность таинственных механизмов, нарушить сон мега единиц мощи…
— …и мега единиц знания, — шепчу я обломку, висящему у меня над головой. — Ну конечно. 200038-ой! Главный накопитель Основателей и Библиотека!
Потом добавляю:
— Да, Т. Я ошибалась, а ты был прав, когда говорил про знания. Конечно, у нас ничего не получалось! Ходили, смотрели, слушали и руками махали. Думали, умеем.
Он молчит.
— У меня есть куда обратиться за знанием. Есть! И я обращусь! Говорили, что на Библиотеку нет дороги. Говорили, говорили — много чего говорили наши Старшие. Но разве кто-то проверял?!
Молчит.
Бедолага. Ведь он едва жив, не слышит меня, а я, захваченная новой целью, забыла, что разговариваю с тем, кто без сознания. Совсем забыла!
Опускаю руку ему на грудь — гулко бьется, и от этих ударов чувствую в руке силу. Я в себе теперь только силу и чувствую.
— Я сделаю, как ты указал. Но не совсем точно. Может, и хорошо, что ты меня не слышишь. Потому что я не брошусь бегать по твоим землям и считать, сколько живых осталось… Нет, этим займутся другие. Я найду их на 15-ом. Если повезет и меня выбросит к ним на угол, то найду сразу. Если не повезет, буду заходить снова и снова, пока не выбросит куда надо. И уже они вернутся сюда. Ты можешь быть спокоен за своих людей. Уташ и Гвэт — меткий ум и доброе сердце — две пары умелых рук, они позаботятся о твоих людях и останутся приглядывать за ними… А я через 15-ый… Сначала поем… Если бы ты знал, какие там куры! Я попрошу Гвэт прихватить для твоих, пусть тоже разводят.
От мысли о далекой еде рот наполняется слюной, хочется немедленно вскочить и побежать на 15-ый, даже ноги согрелись и зачесались. Сглатываю, успокаиваюсь и продолжаю рассказывать и заодно размышлять:
— С 15-го Библиотека ближе всего, хотя прямой дороги нет. Ничего, найду. Сначала я попробую выбить щиты на входе… Нет, не попробую. Выбью! Да, слишком много шатких планов и мало точных знаний. Да, слишком безумно, что один бестолковый Основатель-полукровка хватанул себе силы, разрушил кусок мира, а теперь замахивается на невозможное дело. Да, все слишком. Но я теперь все смогу. И не разрушу больше ничего, о чем жалела бы. Я усвоила, что мне стоит себя опасаться. Я должна быть очень аккуратной, предвидеть последствия каждого своего шага, думать на несколько шагов вперед. Многое должна. Простые и быстрые решения больше не для меня. Но ты ведь не дашь мне оступиться?
Горло сдавливает, продолжаю тише и медленнее:
— Ты будешь рядом, будешь… указывать, и за плечо, чтобы… держать… чтобы не занесло… Ты — моя слабость, я это признаю.
Чтобы подло не разреветься, улыбаюсь.
— Я к тебе обязательно вернусь, ты не сомневайся. Вернусь, чтобы рассказать, как много всего я сделала для твоих людей и для других, с других земель.
Потом развязываю шнурок, держащий мои волосы. Привычный хвост рассыпается, длинные пряди падают на плечи, закрывают уши. Неудобно, но ничего.
Аккуратно, чтобы не потревожить, хотя точно знаю, что он в глубоком обмороке, завязываю веревочку вокруг его запястья:
— Вот за ней вернусь.
Наконец, когда понимаю, что больше мне сказать нечего, встаю на ноги и пересекаю площадь. Кажется, что погасшие кострища и брошенные факелы смотрят мне вслед — неужели я все так оставлю? Но они еще не знают, как именно я тут все оставлю.
Перед тем, как шагнуть в переход, открывший мне разбегающиеся кольца, оборачиваюсь: