— Если одна звезда потухает, рождается другая. Их нельзя запустить заново, это не лампочки, их ведь не вкрутишь.
Он печально улыбнулся одним уголком губ. Та самая порочная улыбка, в которую отчего-то все влюблялись, за которой бежали не отставая. Никто только не знал, что растянутые в улыбке губы испачканы кровью, чужой кровью, и множеством ужасных преступлений. Деймон встал, спустился с последних двух ступенек и подошел к машине. Нужно было свалить, срочно, подальше. Может, действительно нужно отдохнуть. Прошедшая ночь была самой длинной в его жизни, самой насыщенной и невыносимой.
— Деймон, ты любил эту девушку?
Вопрос застал его врасплох. Слова прозвучали слишком быстро, их смысл не сразу дошел. Любовь. А существовала ли она? Эта переполненная теплотой, нежностью и привязанностью энергия, была ли она на самом деле реальна? Но он не захотел об этом думать, отвечать и разговаривать. Это чувство не было одним из тех, в котором бы он знал толк, очень, очень далеко от области его специализации. Другой вопрос — нравится ли ему убивать? Да. Это иная степень высшего чувства. Но любовь? Вопрос был поставлен совершенно не тому человеку.
— Как скажет все, о чем знает, убейте этого засранца.
Он сел в машину, зажигая двигатель и выезжая навстречу ярким краскам неба. Его ждал холодный душ, а затем сон, в котором он впервые так отчаянно нуждался. Все же разнообразие чувств и их смешивание умеет утомлять.
Комментарий к Глава 5
* - люди, которые живут ночной жизнью.
========== Глава 6 ==========
После пробуждения Елена с тоской обнаружила, что его рядом нет, и прождала весь день и почти всю следующую ночь, время от времени спрашивая о нем медсестру, но ответ так и не получила. Это вселяло тревогу и дарило множество вопросов, самым пугающим из которых был «неужели ему стало противно?». Она изводила себя от неведения, не имея возможности ни написать, ни позвонить ему. У неё даже не было предмета отвлечения, который мог бы занять все её мысли, избавив от волнения. Почти не ела и не пила, измеряя шагами комнату, временами выходя на балкон и возвращаясь обратно. Море теперь не спасало, оно губило. Каждая новая волна приносила с собой страх.
Деймон вернулся к ней лишь следующим днем, когда солнце уже перестало припекать, и воздух стал влажнее. Когда он тихо зашел в палату, словно тень, Елена не сразу заметила его присутствие. Она сидела на кровати, держа в руках чашку холодного чая и наклонив голову вниз, рассматривала складки на покрывале. Он не торопился поздороваться; остановился у двери и посмотрел на неё грустную и чем-то озабоченную.
— Удивлен, что ты не в том кресле, — сказал он, подойдя ближе к кровати.
Елена мгновенно на него посмотрела с удивлением и легким волнением. Её мысли были заполнены теперь только им, он пришел к ней, выглядя свежо и чисто, хотя он и без того всегда выглядел обаятельно. Она слабо улыбнулась, стараясь не выдать той пылающей в ней радости. Деймон все равно заметил этот пыл, но промолчал. Её выдали глаза.
— Я ждала тебя вчера.
— Были неотложные дела, я не успел. Старался, но не смог.
Он солгал. Не было никаких дел, все закончилось в ту ночь, когда он вышел из коттеджа, дымящийся от переизбытка многообразных чувств. Весь день, что она поджидала его под дверью, он спал. Пришел в отель, обессилено свалился на кровать и заснул безмятежным сном, проспав целые сутки. Когда он проснулся, это его обескуражило, и он даже испугался, что пропустил встречу с Еленой и что никак не мог предупредить о своем отсутствии. А затем успокоился, подумав, что проведенный день без него мог пойти ей на пользу. Только она и тот морской ветер, он знал, что она нуждалась в этом.
— Я хочу прогуляться. Пройтись по берегу и потрогать воду. Я так давно не была на море…
— Конечно. Все, что хочешь.
Пока Елена обувала найденные в шкафу балетки, не гармонирующие со спортивным костюмом, Деймон предупредил медсестру, что их некоторое время не будет. Тогда он вернулся в палату, и они оба вышли из здания больницы. Перед Еленой все предстало в другом виде. Деревья казались слишком высокими, пляж выглядел широким и длинным, дорожки оказались не такими узкими, как она думала об этом, глядя сверху. И почему-то почувствовала себя маленькой мышкой. На своем этаже она была выше всего этого, словно владелец оглядывала владения. А теперь окружающее оглядывало её.
Они молчаливо прошлись по каменной дорожке, девушка быстро шагала впереди, а мужчина не спеша шел сзади, следуя за ней. Всего через несколько секунд Елена снимает обувь, откидывает куда-то в сторону, не глядя на неё, и с необыкновенной радостью ступает на не раскаленный, но довольно горячий песок, однако этого она уже не чувствует. В ней лишь благодарность этому дню, которую она не может выразить никому, ни Деймону, ни будущим звездам почерневшего неба. В ней звенящее чувство свободы, которому она хочет отдаться, но также не может, её сковывает тень прошлых дней*. Но в следующий момент она уже забывает об этом, позволяя скинуть оковы всего на несколько часов, а затем надеть их обратно. Добровольная узница судьбы.
Встретившись взглядом с Деймоном, она увидела, что он покорно идет за ней, не возражая ни одному её действию, не воздвигая никаких запретов. Пока она лучезарно топталась на одном месте, стараясь прочувствовать каждую песчинку, он разулся и оставил кроссовки где-то в том же месте, куда отлетели её туфли. Елена, сияя улыбкой, берет его за руку и ведет в сторону заждавшегося моря.
— Ты немногословен сегодня.
— Любуюсь тобой.
— Ладно, пусть будет так.
Елена отпустила его руку и, подкатав штаны, ступила ногами в воду. Сначала к ней прикоснулся холод, а затем она почувствовала тепло и безбрежность моря. Она прониклась пьянящим освобождающим впечатлением, ушла в эйфорию, закрыла глаза и, прислушиваясь к морской мелодии, будто уплыла вместе с волной. Гоняясь за подобным чувством всю жизнь, она обрела его лишь после попытки уйти из жизни.
— Спасибо, — сказала она, поворачиваясь к мужчине и начиная идти вдоль берега по воде, медленно, не думая о том, что будет позже. Ведь «сейчас» это не «потом», а она жила моментом, ловила его, упивалась им.
— За что?
— За всё. Ты был моим соблазнителем, а стал спасителем. В этом месте я чувствую, что моя душа поет.
— Только скажи, и я подарю тебе здесь все. Этот город, этот пляж и это море.
Взглянув на него, Елена прониклась. Он хотел искупить свою вину за ошибку, которую не совершал, она была уверена в этом. Он хотел затмить все прошлые годы и начать сначала, выстроить правильные отношения, вызвать утраченное доверие.
— Но ты как никто другой знаешь, что это кратковременно. Деймон, даже здесь я просыпаюсь с кошмарами, кто сказал, что вскоре они не настигнут меня наяву? Я устала от этого.
— Мне жаль, что все так вышло.
— Ты причинял боль?
Деймон остановился и посмотрел на неё, а она вздохнула, не в силах что-либо исправить. «Она знает. Она знает, что я делал той ночью. И продолжает смотреть благодарно». Но ему не было жаль, даже если бы она сейчас развернулась и ушла, выкрикнув враждебное «ненавижу». Никогда не жалел о содеянном, лишь однажды, когда пришел к ней домой и сказал те несколько слов, круто изменивших жизнь для неё. Для кого-то страстью была музыка, для кого-то писательство, а для него кровь. Это стало неотделимой частью его жизни и его самого. С руками в крови он жил хорошо, не страдая, не виня себя, а порой даже радуясь так сильно, что безумцам была эта радость непостижимой.