– Я осмотрю место происшествия, – ответил Лыков. – Дом, в котором жил Чайкин, надо еще раз обыскивать?
– Вдруг икона за печкой завалялась и ее тогда не заметили? – усмехнулся балагур-пристав. – Не тратьте время.
– Хорошо. В таком случае расскажите мне, на кого указывает молва? Ведь общество не примирилось с мыслью, что образ Богородицы погиб в печи, так?
– Так, – подтвердил полицмейстер. – Слухи ходят разные. Вам все или лишь самые правдоподобные?
– Все.
Казанцы принялись рассказывать. По их словам, версий было много. Например, про настоятельницу Богородицкого монастыря игуменью Маргариту говорили, что она прямо замешана в краже. Будто бы Маргарита нарочно свела надзор за драгоценными иконами к минимуму. Стотысячные образа караулил один дряхлый сторож. Из уст в уста передавалось, что игуменья лично продала Пречистую Деву старопоморцам за миллион рублей. А конкретно собирателю старинных икон купцу Шамову.
Другой слух винил во всем бывшего монастырского дьякона Григория Рождественского. Его выгнали из обители, и он с досады и для прибытка украл Спасителя с Богоматерью. Рождественский уехал из Казани неизвестно куда. А краденое якобы продал рогожцам за тот же миллион.
Третьи не верили в оправдательный приговор сторожу Захарову и говорили, что присяжные ошиблись. Старый пьяница – сообщник воров, а не потерпевший. Надо нажать на него и вызнать правду.
– Значит, покупателями называют поморцев и рогожцев, – констатировал сыщик. – А вы сами верите в это?
Полицейские привели несколько громких имен казанских купцов-староверов. В городе двоеданов[17] семь тысяч! И многие из них на виду. Чаще всего молва поминала «чайных королей» Шмелевых и Смоленцевых. И те и другие принадлежали к официальной церкви, но втайне исповедовали раскол. После манифеста, даровавшего свободу, купцы перестали скрывать свою истинную веру. Но чтобы красть иконы! Ни Васильев, ни Ловейко не принимали такую версию.
Грешили и на купца Шевлягина, в чьем доме проживал Чайкин. Якобы это он заказал вору чудотворный образ. Но эта сплетня тоже не имела под собой никаких оснований. Болтуны просто приплетали к громкому преступлению всех, кто так или иначе был связан с главным злодеем.
Когда казанцы закончили свой рассказ, командированный сообщил им о заявлении вора Комова. И спросил, что они думают об этом. Полицейские только развели руками. Кто знает? Может, врет, чтобы отвлечься от рудничных работ. А может, надоело кайлом махать, захотелось снять грех с души.
Тогда Лыков изложил свою версию, которую вроде бы подтвердила беседа с Чайкиным. Грабителей было четверо, как изначально и говорил караульщик Захаров. И один из них – Василий Шиллинг. Что думают о его доводах казанцы и где сейчас Васька?
Алексей Иванович ответил: Шиллинг нездешний, он приехал из Мариуполя вместе с Чайкиным в начале 1904 года. Сама кража из монастыря была обставлена как семейное дело. Ананий Комов, правая рука Чайкина, был любовником сестры Прасковьи Кучеровой. Участие в банде Васьки тогда выглядит весьма правдоподобно. Но ведь он в то время ломал лавку в Лаишеве. Не мог же вор быть одновременно в двух местах!
Тут Лыков выложил свой козырь. А именно доказал, что в Лаишеве Шиллинг попался 2 июля. Значит, вполне мог успеть и там, и там. А попался нарочно, чтобы сесть за мелкое преступление и спрятаться от следствия по крупному.
Оба казанца согласились, что так могло быть. Сам Васька сидел сейчас в арестном доме в Плетенях. Он уже отбыл наказание за ту попытку ограбления и успел получить новый срок. Мировой судья приговорил вора к четырем месяцам за хищение песцовой муфты из магазина «Банарцев и сын» на Воскресенской улице. Две трети из этого срока уже прошло.
– Вот как! – встревожился Лыков. – Выйдет он на волю, узнает про мое дознание, и ищи-свищи. Завтра я должен с ним побеседовать.
Полицмейстер покосился на пристава, тот кивнул:
– Сделаем. Я сообщу вам в гостиницу вечером. Вы, кстати, где остановились, Алексей Николаевич?
– У Щетинкина.
– Там дорого! А то переезжайте к нам в управление. Комната пустая найдется, Анна Порфирьевна поставит вас на довольствие.
Но сыщик вспомнил то, что узнал о госпоже Ловейко от полицмейстера, и отказался.
Для первого дня сделанного было достаточно. Лыков собирался погулять по городу, узнать его, чтобы ориентироваться самостоятельно.
Он поднялся:
– Не смею больше отнимать ваше время, господа. Жду вечером сообщения насчет Шиллинга. Последний вопрос: где советуете пообедать?
– Первоклассный ресторан Васильева тут неподалеку, на Черном озере, – ткнул в окно полицмейстер. – Параллельно Воскресенской улице идет одноименный сад, и в нем заведение. Неплох «Китай» рядом с нами и ресторан Колесникова на Рыбнорядской площади. Остальные посещать не советую.