Чума первой нарушила затянувшееся молчание:
- Там, – она указала на узкую дверь, которая темным пятном выделялась на грязно-белой стене, – Герра, Лепра и Мелади - это они утащили твою девчонку.
Том про себя отменил, что голос Черной смерти-это единственный звук, который он слышал с тех пор, как вошел в дом. При этом чума, как и все другие болезни, двигалась совершенно неслышно, но это и не удивительно. Беспокоило колдуна то, что Риддл едва мог различить звук собственных шагов. Пол будто был устелен войлоком. И эта неестественная тишина рождала глубокую тревогу, которая подобно хищной рыбе, смутной тенью скользила под толстым льдом риддловского самообладания.
- Что они с ней сделали? – спросил колдун полушепотом.
- Мои сестры считают себя выше других болезней и редко снисходят до объяснений, – так же тихо ответила Черная смерть. Даже разговаривая вполголоса, собеседники держались друг от друга на расстоянии не меньше метра.
– Хотя они не больше, чем обыкновенные падальщицы. Еще задолго до того, как бессердечное человечество уничтожило нашу бедную сестру Вариолу, они поняли, что люди уже не беззащитны перед нами как раньше и решили разнообразить свою диету, – чума остановилась. Она посмотрела на Тома, будто ожидая, что он опять упрекнет ее в болтливости, но чародей минуту назад такой нетерпеливый, теперь внимательно ловил каждое слово.
- Они начали подпитывать человеческим страхом, отчаянием, гневом, ненавистью и всем тем, чем любая другая болезнь побрезговала бы. И эта пища сделала их сильными и почти неуязвимыми, а после того, как они до капли выжмут твою девчонку, их могущество станет безграничным. Но я могу тебе помочь.
- Я сумел обмануть вашу Госпожу и, думаю, смогу справиться с ее слугами без чьей либо помощи, – произнес Риддл.
- Не будьте так самоуверенны, господин колдун, магия вам здесь не помощник. Но дайте мне несколько капель своей крови… Всего лишь несколько жалких капель, чтобы я смогла закончить свое смертоносное зелье… Свою отраву, которая опустошит целые страны, покроет тела кровоточащими язвами, внутренности превратит в разлагающуюся массу, а души наполнит ужасом и безумием. И тогда в благодарность я открою, как можно уничтожить моих сестер. Ведь мы с тобой на одной стороне.
- Предлагаешь устроить страшную пандемию, – хмыкнул Том. Его тон не спрашивал, а утверждал, но чума все равно кивнула. – Но если погибнут миллионы или даже миллиарды, кем же тогда я буду править? К тому же я не так глуп, чтобы заключать сделки с чумой.
Даже не потрудившись скрыть ехидную улыбку, колдун обошел свою спутницу и направился к плотно закрытой двери. Он ожидал, что черная смерть попробует его остановить, но та осталась на месте, уперев руки в бока. Крысиное манто небрежно свешивалось с плеча, готовое в любой момент соскользнуть на пол, стоило лишь чуме неловко дернуться
- Ничего, скоро все изменится, – гаркнула она. Чарующая Шахерезада, которую можно слушать тысячу ночей напролет исчезла. – Ни одному обману не суждено длиться вечно. Люди не способны долго жить в мире и благоденствии. Они устают притворяться милыми и добрыми, – женщина подалась вперед. Ее рука едва успела подхватить соскользнувшее манто. Чума прижала его к груди. Даже в полумраке Том отчетливо видел отвратительные черные пятна, проступавшие на бархатистой смуглой коже.
– И люди с радостью бросятся в грязь потому, что только там они могут свободно предаваться любимым занятиям: грабить, убивать и мучить себе подобных.
В ответ Риддл лишь пожал плечами как человек, который уверен, что куда бы ни провалился мир, он, темный маг, все равно останется в выигрыше. Его пренебрежительный жест немного запоздал: прокаркав свое мрачное пророчество, чума повернулась и пошла к выходу, ни разу не оглянувшись.
Том остался один на один с закрытой дверью. Оттуда не доносилось ни звука, но тишине этого дома доверять не следовало. Даже самый громкий крик, который могла издать человеческая глотка, не пробился бы через ее монолитность.
Тишина нервировала колдуна. Поймав себя на этой мысли, он тихо выругался и решительно толкнул дверь, которая то ли разбухшая от влаги, то ли перекосившаяся от старости неохотно поддалась, оставив след на грязном полу.
========== Глава 15 ==========
***
Четыре пары глаз уставились на Риддла. Он поймал взгляд Вики, пустой, как у сомнамбулы. Девочка сидела на коленях женщины, похожей на гору жира, с трудом втиснувшуюся в плетеную каталку. Раздувшиеся пальцы с трудом удерживали изящный костяной гребень, которым она механически водила по волосам Вики. Кожа на уродливом лице Лепры - Том предположил, что это именно она - свисала толстыми складками и была покрыта чешуйчатыми бляшками.
Две другие сестры стояли рядом – одна, одетая в черную мантию, походила на бумажный фонарик. Каркасом для него послужил скелет, на который натянули желтоватый пергамент кожи, будто светящийся изнутри потусторонним светом. Другая сестрица чем-то напоминала Черную смерть: такая же чернявая, только волосы вились мелкими кудряшками и свободно падали на спину. Из всех она больше других могла сойти за человека, если бы не остроконечные, покрытые шерстью уши и козлиные копыта, которые виднелись из-под широкого подола красного платья. Именно кучерявая была первой, кто поприветствовал Риддла.
- Здравствуй, здравствуй, колдун. Давненько не виделись. Мелади, - обратилась она к своей тощей сестрице, – помнишь нашего старого знакомого? – Не получив ответа, Герра опять принялась за Тома. – А ты, колдун, помнишь нашу первую встречу?
- Не помню, но надеюсь, что это случилось не вечером, не в баре, и я не был настолько отчаян и пьян, чтобы переспать с первой встречной, – шутливо ответил Риддл, будто присоединяясь к веселой словесной игре, но в тоже время внимательно изучая комнату и трех сестер. Длинное, вытянутое помещение напомнило ему приютскую спальню или больничную палату. Как и в первой комнате, мебели здесь не было, не валялось даже обломков и прочего хлама.
- Нет, тогда ты пешком под стол ходил и до жути меня испугался, – рассмеялась Герра. – Еще один никому ненужный сиротка.
Дребезжащие хихиканье напомнило Тому о чем-то смутном, случившемся так давно, что, казалось, это было в другой жизни. Но колдун ухватился за эту тонкую нить, и она завела его в заброшенный лабиринт памяти, в котором Риддл без труда узнал серые коридоры ненавистного приюта.
Он шел один по темному коридору. Зимой в целях экономии свет гасили рано, а воспитанников сразу после ужина разгоняли по спальням. Сколько ему тогда было лет, Том не мог вспомнить. Может пять или шесть, но никак не больше семи потому, что когда ему исполнилось семь, Риддла перевели в другое крыло.
А тогда он еще спал в комнате для малышни – шестнадцать одинаковых кроватей расставленных вдоль стен, одинаковые тонкие одеяла, зимой холод пробирает тебя даже во сне, и постоянный запах сырости. Тому досталось место у двери, откуда все время сквозило. Мальчишка так и не понял, что его разбудило: может сосед чихнул, или воспитательница заглянула в спальню и громко хлопнула дверью… Риддл проснулся и теперь без сна ворочался в постели, в то время как его пятнадцать товарищей сладко сопели, спрятавшись под своими одеялами. А потом ему еще захотелось в туалет. Стоило высунуться из-под одеяла, как холод пробирал до костей. Поборов мимолетное желание залезть обратно, мальчишка тихо выскользнул из спальни и побежал по коридору в одной пижаме.