Кругом не было ни души, тем не менее, следы пребывания человека были на лицо. То тут то там виднелись метки «войны»: ещё новая, но сломанная почему-то в трёх местах сапёрная лопатка, левый сапог с протёртым каблуком, ещё чёрт знает что. А возле палатки с красным крестом на крыше, средь опавшей листвы в изобилии валялись коробки из-под лейкопластыря.
«Что за ерунда!..» - недоумевал Трошкин, подходя к штабу.
В палатке царил полумрак... Присмотревшись, Петя разглядел спящего на кровати ротного писаря, маленького юркого Костю Заваляева из второго взвода. Трошкин деликатно кашлянул, но Заваляев только перевернулся на другой бок. Петя подошел поближе и, с опаской глядя по сторонам, потряс спящего за плечо.
- Слышь, братан, я вот приехал... Куда мне податься? Где наши-то?
Петя с мольбой смотрел на Костю.
- А, Прошкин... - перепутал проснувшийся писарь. - Приехал... Отлежался! Отъелся! И это в то время, когда мы тут потом умываемся!... - гневно закончил Костя снова поворачиваясь на бок, - Иди в третью... Все на тактике.
Когда Трошкин выбрался на свет, сзади уже раздавался храп.
Петя угробил полчаса, разгадывая в какой последовательности расположены палатки в этом странном лагере. Придя к выводу, что половина из них размещены в шахматном порядке, а ещё половина по принципу хода шахматного коня, Трошкин уже без труда нашёл третью палатку и не замедлил в неё забраться.
Палатка была шестиместная. На полу стояли старые артиллерийские гильзы, на них размещался деревянный настил, занимающий две трети всего пространства. На настиле лежало семь матрацев с одеялами и подушками, а также ворох шинелей.
Трошкин кинул вещмешок на нары и уселся рядом. Неожиданно сваленные в кучу шинели зашевелились, и из них появилось нечто бледное и осунувшееся, очень похожее на голову Вани Незачаева. Голова произнесла:
- Петя, ты приехал?.. Дурак!.. Ты дурак, что приехал!.. Я дурак...Все дураки!.. Ой!.. Что же это!.. Я так не могу. - Незачаев взвизгнул и зарылся обратно.
- Слушай, Чайник, ты это чего... Ты чего тут валяешься? - Трошкин был сбит с толку.
В ответ из-под шинелей проявились две забинтованные ноги.
- А-а-а!.. - сочувственно сказал Петя. - А наши-то, что, на тактике?
При слове «тактика» забинтованные конечности юркнули обратно, и шинели, вскрикнув, отползли в дальний угол палатки.
- Нет!.. Не хочу!.. Не надо!.. А-а-а!..
Незачаева явно преследовали кошмары.
- Нет, нет, только не это!.. Петя, беги, беги, я прикрою!.. Не сдавайся им, беги!.. Сейчас рванёт!..
Шинели, продолжая бредить, постепенно успокоились, и вскоре оттуда послышалось мирное посапывание. Трошкин, не понимая ровным счётом ничего, прилёг рядом и закрыл глаза.
Разбудил его звук падающего тела, раздавшийся снаружи, и голоса. К палатке кто-то приближался.
Первым на четвереньках внутрь вполз Бабуль. Не заметив Трошкина, он швырнул автомат в угол и рухнул на нары. За ним показалась неунывающая физиономия Бардина:
- Эй, Чайник, ты ещё жив? Выходи, подлый трус!.. О!!! Какие люди и без охраны! Троня, ты каким ветром?! - Стёпа обернулся к выходу и втащил внутрь плащ-палатку, на которой бездыханно лежал маленький Бутусик.
- Жаль, Тузик не дожил до этого часа, вот порадовался бы бедняга! - не унимался Бардин, сваливая Лёшу на подушку.
Затем в палатке появился Половой.
- Мда-а-а! Если бы нам ещё рукопашный бой преподавали... Хотя и так нагрузочка приличная, - произнёс он, падая на свой матрац.
- А где Сдобный? - спросил Трошкин, не наблюдая знакомую фигуру.
- Щас появится. Он за сигаретами побежал, - пояснил Половой.
- Ясно... А куда?
- Да тут недалеко редут есть, мы там сегодня занимались, а потом топали оттуда до лагеря пять километров в ОЗК. Только дошли, А Зингер и говорит: «Ватруха, я на редуте сигареты забыл, сгоняй-ка не в службу... Да постарайся в полчаса уложиться. Я вообще человек некурящий, но сам понимаешь...». Ну, Сдобный, как был в ОЗК, так и почесал. Во, смотри, пять минут осталось, - Жора выглянул из палатки.
- Не видать...
Ватруха появился под вечер. Все стояли в очереди за ужином, когда из-за ближайшей палатки вынырнул, основательно осунувшийся, но со своим неизменным котелком, Коля. Надо сказать, что ватрухинский котелок был темой оживленных споров. Одни считали, что он (котелок) обладал двойным дном и туда, на самом деле, помещалось каши намного больше, чем казалось со стороны. Другие доказывали, что Сдобный, одному ему известным способом, завёл знакомство с неприступной, как пик Коммунизма, раздатчицей. Так или иначе, но после каждого приёма пищи, Ватруха, получавший тот же, не очень то обильный, паек, что и все, вставал из-за стола последним и довольно потирал живот. Все недоумевали, и никто не знал, что Коля ужасно страдал от недоедания, но ни в коем случае не хотел показывать свои муки окружающим.